Красотка

Управляющий отелем Барни сумел разглядеть в Вивиен не просто тонкую и чувствительную натуру, но особую изящность ее души. Можно даже сказать, что Вивиен стала для него в определенном смысле поводом для особой — сокровенной радости. Но это была самостоятельная и независимая, самодостаточная личность и мнение окружающих, в том числе подчиненных, в такого рода ситуациях его волновало в весьма относительной степени. Это, мягко говоря. А если быть точнее, то не волновало вообще. Ибо он, как никто другой, ясно и четко отдавал себе отчет, что даже если все сотрудники отеля и многие из окружающих его людей вывернутся наизнанку десять раз, то все равно не смогут быть для его эстетической и психологической сущности в такой же степени приятной, как Вивиен. Барни не только любовался Вивиен глазами, он, в первую очередь, чувствовал ее потрясающе удивительную женственность своей кожей. И именно это давало ему наиболее яркие и выразительные мысли и чувства утонченного и изящного, а временами даже изысканного характера. Барни знал и понимал то, что классическая женственность — это дар Божий, требующий к себе совершенно особого отношения. В первую очередь, трепетно-бережного, а уже потом радостно-восхищенного. Собственно, это был целый комплект мыслей и чувств. Если не сказать, что громадный комплекс, единый и органичный. В такой же степени гармоничный по своей сути и форме, как и их первопричина — носитель классической женственности. В частности Вивиен.

Барни вызывает мощное и искреннее уважение к себе уже только одной особенной внимательностью к Вивиен, заботливостью и психологической щепетильностью, искренней, но выразительно-сдержанной радостью от возможности не только общаться с самой Вивиен, но даже на расстоянии созерцая ее удивительно неповторимую, яркую и естественную женственность.

Мы видим в Барни истинного ценителя не только чисто внешней женской красоты, но и внутренней — личностной и человеческой, создающих вместе ту потрясающую палитру красок и оттенков изящной и неотразимой женственности, любоваться и наслаждаться которой можно бесконечно. Собственно, классическая женственность тем и отличается от обычной, что в ее созерцании, каким бы интенсивным и длительным оно ни было, не может наступить момента насыщения. И в первый, и в тысячный раз она вызывает безграничный восторг и мощнейшее восхищение. Во всем существе мужчины, даже помимо его воли и желания, возникает какая-то неописуемая радостно-трепетная вибрация. Одновременно захватывая целиком его ум, душу и даже чисто физическую сущность. В такие моменты вся проза жизни, вся суета, все мелкие, обыденные и повседневные заботы и хлопоты отходят куда-то в сторону, словно перестают существовать вообще. Все существо мужчины начинает существовать на принципиально ином энергетическом уровне, имеющем совершенно иные и качественные и количественные параметры.

Барни прекрасно владеет собой. Ни один мускул его лица не дрогнет, но из его глаз льется мощный радостно-восторженный свет истинного, беззаветно преданного поклонника истинной женственности. Который мысленно в душе преклонил колено в искренней почтительности перед Гармонией формы и содержания. Остается только невольно удивляться тому, какие интересные и неординарные мысли возникают в человеке, большую часть своей жизни посвящающему своей предельно прозаической работе. Другой вопрос, что он, будучи творческим человеком, вносит хотя бы небольшой личный вклад, но все же гармонии, в каждый прозаический и обыденный элемент своей работы — управлению большим и разнородным коллективом в весьма престижном учреждении.

Мощный свет глаз Барни не только освещает все вокруг него, но и согревает все теплом его души. И именно это чувствует Вивиен, проявляя к нему совершенно особое, прежде несвойственное ей доверие. И как прекрасно это смотрится со стороны, когда зрелый и умный, самостоятельный и самодостаточный мужчина находится в состоянии трепетной почтительности перед молодой женщиной, стоящей на формальной лестнице социальной иерархии на несколько ступеней ниже него. Светский мужчина, прекрасно знающий себе цену и даже каждому своему слову и движению, мгновенно преображается при виде Вивиен. Его и без того весьма изящные манеры становятся еще более изысканными. И это хорошо, это правильно. Ибо в этом проявляется его верность своим внутренним принципам и убеждениям, правилам и законам интеллектуального и психологического, эстетического и философского характера.

Барни не боится быть непонятым окружающими, нет, он сам задает тон остальным. Он сам — образец для подражания, достойный уважения, одобрения и симпатии. А если быть объективным до конца, то и восхищения. Ибо умение сохранять изящность души среди банальной и примитивной прозы жизни — это сложная наука и большое искусство. Это один из элементов духовной мудрости Жизни. К сожалению, мало кому доступный.