Красный Жук

Обхватить шею упавшего курсанта ногами и одновременно оттянуть руку на излом для Мола особого труда не составило. Через секунду Карп, несмотря на свои габариты, был надёжно зафиксирован, но, к удивлению инструктора, не сдался, а продолжал вырываться, с риском порвать себе сухожилия. Разобраться, с какого перепугу бойца переклинило, Мол решил потом, а сейчас ему пришлось ослабить захват руки, надеясь, что с пережатой шеей курсант через пару секунд потеряет сознание.

Карп хрипел и открывал рот, как выброшенная на берег рыба, но не отключался. Более того, Карп пополз. Медленно, описывая кривую вокруг Мола, он полз, постепенно приближаясь к границе круга. Богомол даже опешил. Ну понятно война, враг, тогда можно просто шею свернуть, но своего курсанта-то не будешь калечить.

В итоге, то ли Мол плохо душил, опасаясь травмировать парня, то ли Карп использовал скрытые резервы организма и дышал через жабры, но как бы там ни было, до края круга он дополз. И Молу, чтобы самому не оказаться за чертой, не оставалось ничего другого, как отцепиться. Вероятно, кислород, попав в лёгкие, что-то расклинил в мозгах Карпа, и он рухнул прямо на красной черте.

– Бат, бери бойцов, и тащите его в лазарет, пусть Айболит глянет, – не вставая, велел Мол.

Поединок вымотал его намного больше, чем он ожидал. Но понимая, что последнее отделение само себя не оценит, а показывать усталость нежелательно, Мол пижонисто встал на ноги, выпрыгнув из положения лёжа. Как он и предполагал, прыжок произвёл на курсантов сильное впечатление, но не совсем одинаковое. Если курсанты, уже прошедшие через спарринг, выражали нескрываемый восторг, то боевой дух бойцов 8-го отделения окончательно испарился.

Инструктор оказался прав и в том, что ни второго Александра Засса, ни Ивана Поддубного среди них не оказалось. Хотя отделение всё же смогло удивить: у двух последних бойцов сдали нервы, и они один за другим ринулись в атаку, не дожидаясь своей очереди. Впрочем, на результат это никак не повлияло. Мол, державшийся к этому времени только на морально-волевых качествах, не миндальничая и не разбираясь, послал всех троих в нокаут.

Пока приводили в сознание ушибленных и строили остальных в одну шеренгу, Пласт оказался рядом с Богомолом.

– Гриша, ты чего скособочился-то?

– Да ирод этот здоровый по рёбрам задел.

– А вот нечего было танцульки устраивать. Вился вокруг него, будто он барышня нецелованная. Я уж грешным делом подумал: не влюбился ли Гришка?

– Любовь – мещанский пережиток. Подозрительные вы разговоры ведёте, товарищ Пласт, надо бы вас в ЧК сдать!

– Ох, Гриня, твоё счастье, не мой ты сын, научился бы старших уважать!

– Знаю я ваши педагогические пристрастия, Степан Ерофеич, до сих пор бока к непогоде ломит.

– Горазд ты языком молоть. Где только набрался слов-то таких? Смотри, лопнет твоя бестолковка.

– Не бойтесь, дорогой Степан Ерофеич, я каску надену.

– Тьфу на тебя, балабол. Чё с ребром-то?

– Да нормально вроде всё.

– Вроде! К доктору иди, не дай бог, трещина в ребре.

– Схожу, только бойцам напутственное слово скажу.

– Ну, скажи. Только потом сразу в лазарет. Трибун.

Мол снова стоял перед строем и смотрел на курсантов. Они заметно изменились, и если внешне, кроме нескольких ссадин, всё осталось по-прежнему, то взгляд стал совершенно другим, да и тянулись, как на плацу. Он прекрасно знал, что они сейчас чувствуют и о чём думают: сам, впервые увидев спарринг Пласта и мастера Лю, неделю ходил под впечатлением. Вот и он устроил маленькое, как говорит Командир, шоу. Кто ж знал, что этот здоровенный Карп окажется ещё и двужильным. Но может, оно и лучше, наглядней вышло. Вон как глазами едят, про ужин забыли.

– Равняйсь! Смирно! Вольно! Видели на автобусе медведя, бойцы?

Из-за того, что курсанты, не ожидавшие такого вопроса, ответили кто во что горазд, а многие просто промолчали, ответ инструктора, мягко говоря, не удовлетворил.

– Не слышу, бойцы! Вы в армии или погулять вышли?

– Видели, товарищ инструктор! – рявкнул строй.

– Вот так гораздо лучше. Как все уже догадались, часть, куда вы попали, не совсем обычная. И у нас есть традиции. Одна из них – полноценный тренировочный процесс начинается с речи Командира. И по традиции после неё один из профильных инструкторов немного рассказывает вам о том, куда вы попали. Так получилось, что сегодня это буду я.

Итак, медведь. Медведь – неофициальный символ диверсионных войск, элиты Красной армии. Наш символ. А вам, бойцы, повезло попасть в школу, созданную на базе именно такого, пока единственного в СССР, соединения. Как я знаю, некоторые из вас уже встречались в боевой обстановке с… – Мол, как заправский актёр, выдержал паузу и, в меру помучив курсантов, продолжил: – «Призраками». Также знаю, что эти товарищи не замедлили рассказать об этом всем остальным.