Красный Жук

Вот так, Алексей Николаевич, долго мы тогда говорили, пожилой лекарь и молодой военный, на многие вещи этот разговор заставил меня по-другому посмотреть. И вот уже второй год служу, как говорится не за страх, а за совесть.

– Очень любопытно, Карл Густович, очень, да. Должен признать, ваш начальник смелый и умный человек. То, что он говорит, многим не понравится. Но не кажется ли вам, что сунуться вдвоём к каким-то бродягам – это смахивает на авантюру? Оправдан ли был риск?

– Авантюра бродяг припугнуть? Нет, не кажется. С той подготовкой, что здесь дают бойцам, Алексей Николаевич, это было абсолютно безопасно. Сейчас даже я смог бы им отпор дать в случае необходимости.

А вот дразнить финских лыжников – это да, это авантюра, которая окончилась обморожением и последующей ампутацией пальцев у Командира. И это он ещё хорошо отделался. Давайте-ка, Алексей Николаевич, я вам немного про своего начальника расскажу. Хотя все мы тут привыкли называть его Командиром. Главное, что нужно про него знать – он гений, и он одержимый. Одержим идеей, что этим летом Германия нападёт на Советский Союз. И его одержимость заразна. Да, да именно так, Алексей Николаевич. И я, и остальные инструкторы – все мы заразились, кто больше, кто меньше. И курсанты к концу учёбы тоже «заболеют».

Всех людей, и прежде всего себя он рассматривает через призму своей одержимости. Неважно, какое прошлое, неважно, какие убеждения, важно только, какой вклад ты можешь внести в будущий разгром фашистской Германии. Командир не задумываясь построит всех нас и строем поведёт на алтарь победы, но нужно признать: сам он и возглавит этот строй. И я нисколько не преувеличиваю, Алексей Николаевич.

– А что будет, если он ошибается, Карл Густович? Не боитесь, что это его идея фикс?

– Нет, Алексей Николаевич, я, конечно, не психиатр, но с понятием «сверхценной идеи» Карла Вернике убеждённость Командира ничего общего не имеет. Он вполне допускает, что может ошибаться, как-то сказал, что будет самым счастливым человеком, если немцы летом 41-го года на нас не нападут. Но я бы на это не рассчитывал, у него феноменальное чутьё и предвиденье будущего. Вижу, не верите, Алексей Николаевич. Хорошо. Я вам не буду про всякие военные дела рассказывать. Я вам про наш пенициллин расскажу, хотите?

– Извольте, Карл Густович, заинтриговали. Интересно было бы узнать, какая связь между вашим открытием и вашим начальником.

– Самая прямая, Алексей Николаевич, это он показал мне публикацию Флеминга в старом медицинском журнале и буквально заставил заняться первичными исследованиями, а когда ресурсы моей скромной лаборатории исчерпали себя, съездить к вам.

– Не может быть, Карл Густович, скажите, что вы меня разыгрываете!

– Я вам больше скажу, Алексей Николаевич, Командир сразу сказал: «Пенициллин это Нобелевская для Флеминга и того, кто первый выделит чистый штамм. А в Союзе, соответственно, Сталинская премия. Может, и тебя не забудут, будут предлагать – не отказывайся, мы на эти деньги вертолёт тебе купим».

Вертолёт – это, Алексей Николаевич, проект самолёта с вертикальным взлётом и посадкой, – ответил доктор на невысказанный вопрос гостя.

– А что ж ваш Командир сам-то мне не написал?

– А вы бы поверили, Алексей Николаевич?

­ - Мда, глупость спросил, Карл Густович, не поверил бы. Я и вам, признаться, с большими сомнениями поверил.

– Вот так, Алексей Николаевич, за Сталинскую премию спасибо огромное, а вот ваше предложение о научной деятельности, боюсь, несвоевременно. На данный момент я полезнее здесь. Вы ведь приехали за талантливым учёным, который смог сделать открытие по старой публикации, а перед вами, увы, простой доктор, который по совместительству учит молодых солдат правильно калечить противника. Да и слово я дал Командиру: пока не закончится война, буду здесь. Сначала думал просто отсидеться в безопасном месте, а потом, знаете ли, Алексей Николаевич, душой прирос. Цель в жизни появилась – как можно лучше подготовить к войне этих мальчишек. Давайте выпьем за них, Алексей Николаевич, за лейкоциты!

– За лейкоциты?

– А вы ещё не поняли? Это фабрика лейкоцитов. Их бросят в бой в самом начале войны, разменивая их жизни на стратегическую инициативу. Единственное, что примиряет меня со своей совестью – здесь их обучают так, чтобы остался шанс выжить. Командир всегда повторяет: «Ваша задача не умереть за свою родину, а сделать так, чтобы противник умер за свою». Знаете, какой у меня позывной?

– Любопытно будет узнать, Карл Густович.

– Айболит.

– Айболит? Как доктора из детского стихотворения? А позвольте полюбопытствовать, почему?

– Вот и я спросил. Оказывается, потому, что такой же опасный и непонятный тип, как я.

– Айболит опасный? Поясняйте, Карл Густович, похоже, опять без вашего Командира не обошлось.

– Верно, Алексей Николаевич, не обошлось. Чувство юмора у него, скажем так, специфическое. У Айболита всегда есть запасные конечности для зайчиков и разных других млекопитающих. И какие-то общие делишки с Бармалеем. В общем, по всем признакам занимается контрабандой органов для трансплантации!