Красный рынок. Как устроена торговля всем, из чего состоит человек

Я подсаживаюсь к Бхавне. Она уже на последних месяцах. Она одета в розовую ночную рубашку, а на шее носит золотой медальон. Выглядит она старше и более устало, чем остальные. Это ее второй срок суррогатной беременности за два года, говорит она мне. Если не считать периодических медицинских проверок, она не выходила из этого здания почти три месяца, посетителей у нее тоже нет. Но 5000 долларов – это больше, чем она смогла бы заработать за десять лет.

Я спрашиваю ее об общих впечатлениях. «Если у нас случается выкидыш, то нам не выплачивают всю сумму; это мне не нравится», – поясняет она. Но она рада, что живет здесь, а не в другом центре проживания той же клиники в городе Надьяд – там условия хуже. Когда я спрашиваю ее, что будет с нею после родов, она отвечает, что будет оправляться от последствий кесарева сечения: «Я останусь здесь еще на месяц, пока не наберусь сил, чтобы отправиться домой». Ни одна суррогатная мать из опрошенных мною не собирается рожать самостоятельно. Хотя кесаревы сечения считаются в обычных условиях более рискованными для ребенка и вдвое-вчетверо увеличивают риск гибели матери, врачи твердо в них верят[23]. В конце концов, они проходят гораздо быстрее, чем естественные схватки, и могут быть запланированы.

К нам подходит еще одна женщина – с темно-карими глазами и в свободной одежде, расшитой розовыми цветами. Я спрашиваю, не считают ли они, что им непросто будет расстаться с детьми. «Возможно, мне будет проще отдать ребенка, – говорит она, – когда я его увижу и пойму, что он на меня не похож».

Клиника не очень обеспокоена тем, что женщины могут захотеть оставить ребенка себе и тем усложнить юридические вопросы; однако еще одна причина, по которой Аканкша так пристально следит за суррогатными матерями, – подозрения в том, что некоторые из них могут начать собственное дело. В 2008 году Рубина Мандал, бывшая суррогатная мать, решила, что практикуемая в Ананде модель – идеальная платформа для мошенничества. Она стала выдавать себя за представительницу клиники и выманивала у американских пар платежи за медицинские проверки. Согласно предупреждению, опубликованному на сайте Аканкши, «мисс Мандал – не врач, она обманщица, известная тем, что вводила в заблуждение ничего не подозревающих клиентов, поэтому будьте осторожны в любых контактах с нею. Более того, мисс Мандал может воспользоваться названием нашей клиники, чтобы заманить доверчивых клиентов». Под предупреждением размещено зернистое черно-белое фото Мандал в черных бусах и с безупречным пробором. Обман вполне понятен, хотя и возмутителен. Поскольку суррогатный бизнес приносит такой доход, некоторые хотят иметь больший процент. На момент написания книги Мандал так и не была арестована.

Индия легализовала суррогатное материнство в 2002 году в рамках общей кампании по продвижению медицинского туризма. С 1991 года, когда к власти в стране пришли прокапиталистические силы, начался приток частных денег, что позволило создать больницы мирового класса, ориентированные на иностранцев. Суррогатный туризм получил устойчивое развитие, как только выяснилось, что инкубация детей в Индии доступна по разумным ценам и без препятствий со стороны правительства. Клиника Патель берет за весь процесс 15–20 тысяч долларов – от осеменения в пробирке до родов, в то время как в тех американских штатах, где разрешено оплачиваемое суррогатное материнство, появление ребенка может обойтись в 50–100 тысяч долларов, а страховка редко это покрывает.

«Едва ли не лучшее в Индии то, что женщины здесь не пьют и не курят», – добавляет Джордан, клиентка центра суррогатного материнства в Дели. И хотя контракты в американских штатах тоже запрещают это, Джордан подчеркивает: «Людям в Индии я верю, наверное, больше, чем в США».

Точные данные привести трудно, но индийские суррогатные услуги привлекают ежегодно сотни западных клиентов. С 2004 года только в Аканкше посредством суррогатного материнства родилось как минимум 232 ребенка. К 2008 году там одновременно работало сорок пять суррогатных матерей, и, по словам Патель, ежедневно в клинику приходит по меньшей мере три женщины, надеясь тоже завербоваться.

В Индии как минимум 350 других репродуктивных клиник, хотя сложно сказать, сколько из них предлагает услуги по суррогатному материнству, так как правительство не контролирует эту отрасль. Больница Хиранандани в Мумбаи имеет собственную суррогатную программу и обучает врачей определять и привлекать многообещающих кандидаток. На сайте больницы рекламируются возможности франчайзинга для специалистов по всей Индии, которые хотели бы открыть у себя филиал мумбайской конторы. Индийский Совет по медицинским исследованиям (играющий роль американского Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, но не обладающий его властью) предсказывает, что к 2012 году медицинский туризм, в том числе услуги суррогатных матерей, будет приносить ежегодно до 2,3 миллиарда долларов выручки.