Красный пассажир

Через минуту вся группа растворилась в толпе встречающих. Ольга, словно после длительной болезни, опустилась на лавочку, на которой расположился ее «охранник» — молодой, лет шестнадцати, безусый паренек со сдвинутыми на переносице густыми бровями и плотно сжатыми губам на округлом, женском подбородке. Он театрально вынул из-за пояса две полированных эбонитовых палки, соединенных между собой стальной цепью и, от нечего делать, начал постукивать ими по железному ограждению.

«Нет, мне надо попасть на судно раньше всех», — твердила Ольга про себя, раскачиваясь всем телом и скрипя от досады зубами. Охранник лишь иногда кидал на нее равнодушный взгляд и продолжал свое занятие, периодически полируя цепь на нан-чаках шерстяным шарфом.

Совсем рядом, кто-то окликнул Ольгу. Это был Александр Стоцкий. В цивильном костюме и красном галстуке под блестящим кожаным плащом, он выглядел весьма представительно и импозантно. Его серая шляпа — атрибут партогеносов брежневских времен, придавала его лицу, наполовину скрытому под большими затемненными очками, внушительное выражение.

— Вы все же пришли, — укоризненно начал Стоцкий, — ну, да ладно, я почему-то ждал вас здесь, — он подсел рядом с Ольгой. — Ну что пойдемте вместе на судно, у меня спецпропуск.

— А этого куда девать, — Ольга указала взглядом на охранника.

— Этот подежурит у трапа, я думаю, он без пропуска.

— А мне и не нужен ваш вонючий пропуск, — оживился охранник, — понадобиться раньше погранцов на борту буду.

— Не возражаю, — усмехнулся Стоцкий, — тогда вперед, господа, нас уже заждались на борту пассажирского лайнера. — Он протянул Ольге руку, — будьте рядом со мной. Здесь столько левой публики собралось, что можно потеряться, как в лесу, а мужа я беру на себя, думаю, он будет только рад встрече с вами.

* * *

Что такое тоска по дому, по любимой жене и детях знает, наверное, каждый. Но люди на земле такие разные, как и отпечатки пальцев на их руках, и потому любой из нас переживает часы и минуты до встречи с родимой землей по — разному. Одно их связывает той тайной нитью, которая инстинктивно влечет нас к берегу наших предков и то, что любой, пусть даже самый непоседливый человек, при виде очертаний родных берегов, будь то желтые холмы западной Африки для чернокожих жителей Анголы или Мозамбика, узкие фиорды с отвесными скалами для Скандинавов, или сверкающие на солнце небоскребы Нью-Йорка для американцев — любой из этих людей планеты с трепетом ожидает встречи с родным, дорогим только его сердце и душе, берегу.

Когда легким дуновением ветра, с берега чуть пахнет незабываемыми запахами Родины, которые всколыхнут в вас воспоминания наиболее ярких картин и пейзажей, отчетливо нарисуют в вашем воображении очертания забытых лиц родных и друзей, вы на минуту закроете глаза и поймете, что нет на свете роднее уголка, чем эти суровые скалы, окаймленные пеной прибоя, вдруг появившиеся из тумана, а там, дальше гудит и бурлит жизнью прекрасный и шумный портовый город, на краю русской земли, под названием Владивосток.

Смагин очнулся от легкого забытья, в которое он впадал в последнее время и, встряхнув головой, привычно взглянул на часы. Он дал себе расслабиться всего на несколько минут, но за этот короткий промежуток времени перед глазами пролетело полжизни. Игорь встал, потянулся, словно мартовский кот после длительной зимней спячки, и присел за письменный стол, чтобы разобраться с грудой рабочих бумаг и документов, ожидающих свой черед.

Черным фломастером он обвел дату прихода на красочном японском календаре, который вручил ему автодилер после завершения сделки с автомобилями в Хокодате. День 21 марта 1989 года стал точкой отсчета его новой береговой суеты и, насколько эта возня затянется, зависело во многом и от него самого. Под черным кружочком он поставил три жирных знака вопроса, а рядышком нарисовал рожицу чертика с рогами и жиденькой бородкой.

Смагин чувствовал, что этот день принесет много как приятных неожиданностей, так и горьких разочарований и чтобы окончательно покончить с навалившейся на него тяжестью после трагических событий прошедшей ночи, он решил проветриться. Игорь до сих пор терзался мыслью, что загубил двух людей, пусть живущих неправедной жизнью, но кто из нас может назвать себя праведником? Игорь усмехнулся своим мыслям и, взяв со стола связку ключей, вышел на воздух.

Ноги сами несли его на шлюпочную палубу. Какое-то неуловимое желание тянуло его, словно металлическую стружку к мощному магниту на то самое место, где еще час тому назад разыгралась трагедия. При дневном свете он еще раз осмотрел пробоины на шлюпке, пощупал пальцами пулевые выбоины в палубе и, внимательно осмотревшись, осторожно заглянул за край борта, где внизу, на расстоянии порядка пяти метров, бурлила и пенилась темно-зеленая морская вода.