Краски

Если я сдамся, то всё начнётся по новой – тюрьма, психушка, побег, препараты. Нет. Пусть это будет моим актом самопожертвования. Чтобы спасти всех этих людей, я должен убить себя. Отправиться к матери и сестре на небеса. Закончить эту безумную историю прямо здесь и сейчас.

Радуга медленно подплыла ко мне и обволокла тело, засосала в себя. Все звуки слились в сплошной белый шум. И в нём я различил приятный голос матери, звуки гитары, пение утренних птиц и какое-то настойчивое жужжание. Оно становилось всё громче, оно всё приближалось и затмевало все остальные звуки. Ещё чуть-чуть и моя голова лопнет от этого противного, усиливающегося звука. Справа от себя заметил приближающееся фиолетовое пятно. Последний, недостающий цвет моей радуги.

Я посмотрел на Лейлу и одними губами сказал «прости».

А после нажал на спусковой крючок.

Когда выключается свет?

22 ФИОЛЕТОВЫЙ

Синий

Мы с Мартином сидели на берегу Бискайского залива на границе Франции и Испании. Мартина я знаю с самого детства – много лет назад он заменял мне старшего брата. Заступался за меня, учил драться и сам нередко получал из-за меня по лицу. И даже спустя много лет, когда Мартин уже обзавёлся семьёй, густой бородой и собственным домиком в тихом уголке Франции, он снова учил меня жизни.

– Знаешь, некоторые люди просто не заслуживают жизни, – сказал он, и его слова приглушил шум прибоя. – Эти конченые отморозки, которые ни о ком, кроме себя, не думают, и только разрушают судьбы других людей.

Я затянулся сигаретой и посмотрел на горизонт, где над морем уже догорал закат. Я не смог ничего ответить, потому что на меня снова накатили эти ужасные воспоминания об отце Лейлы, о наркотиках, об Отто.

– Хочешь знать, что я сделал бы на твоём месте? – он вопросительно посмотрел на меня и помолчал пару секунд. – Я бы убил её отца. И сел бы, если бы меня поймали. Зато был бы ближе к брату.

– Я… я так не могу, – сказал я, выдыхая облако сигаретного дыма.

– Можешь. Любой человек способен на убийство. Нужен лишь спусковой крючок, переломный момент, после которого назад пути уже нет.

– Думаешь, он уже настал?

– Думаю, ты его уже проебал, друг. Надо было действовать сразу. А ты просто спрятался. Спрятался в этой большой стране на берегу залива, где неприятности не смогут тебя достать.

– А что я могу сделать? У него власть, деньги, у него, в конце концов, Отто.

– Я тебе сказал, что нужно сделать.

– Это неправильно, – неуверенно ответил я, понимая, что Мартин отчасти прав. Будь у меня больше власти, больше уверенности в себе, больше смелости, я бы убил её отца.

– Послушай, в этом мире нет нихрена правильного или неправильного. А правильно было устраивать на тебя облаву? Правильно было убивать ребёнка родной дочери? Правильно было ни за что упечь твоего брата?