Красавица и чудовища

Каждый вечер я благодарю Бога за то, что он послал мне этих мужчин и этих детей. Я не готова еще иметь детей, с меня и четырех хватило. И когда мои мужчины намекают, что могут сделать мне еще парочку, я говорю им, что тогда мне понадобится и третий муж, чтобы справиться с такой толпой. Как правило, на этом предложение завести еще пару детишек снимается. Только в отношении друг друга их врожденная мужская конкуренция дала сбой, к другим мужчинам они ревнуют меня также сильно, как если бы каждый был у меня единственным.

За столом шумно, как и всегда. Близнецы скармливают горошек под столом Бенни, нашему лабрадору. Анна соскучилась и теперь держит в ладошке хомяка и не хочет отпускать его в клетку, и так и ест одной рукой. Но хотя бы ест, в отличие от старшей.

Эмили взволнованно гоняет горошек по тарелке и почти не ест. Я не успела предупредить мужчин о ее выборе и нервно поглядываю на них обоих.

Мы живем возле южно-африканского заповедника, где Ворон и Медведь нашли себе работу со словами:

— Это именно то место, где могут пригодиться двое сильных мужчин, которые умеют обращаться с оружием.

— И кисками, — добавил другой.

Это действительно так. И на счет кисок тоже. Конечно, они имели в виду больших кошек, и не у каждого хватает смелости выслеживать целый прайд или угрожать разъяренному голодом льву уйти с дороги, когда твоя машина увязла в грязи, а до ближайшей цивилизации несколько дней пешего пути.

У Ворона с Медведем ведь, по сути, и профессий-то не было никаких. А нормальная жизнь подразумевает нормальную работу. Они не занимаются обычными туристами, их работа сложнее и опаснее — они сами инспектируют заповедник, помогают ученым и поэтому у них всегда должно быть с собой оружие. Недавно они помогали упрямому русскому,* который придирчиво выбирал львиц для транспортировки в Руанду. Страну, в которой львов истребили аж пятнадцать лет назад, но теперь они восстанавливают популяцию. И именно мои мужчины, проклиная русских, руандцев и всю Африку вместе взятую, исколесили заповедники Южной Африки, в поисках подходящих под критерии русского львов и львиц.

Я всегда считала, что оружие в доме — вещь опасная, но, пожалуй, только теперь, когда их дочери исполнилось шестнадцать и она собирается в первый раз уйти на свидание, я понимаю, что есть вещи и пострашнее.

Двойное свидание, Господи.

— Милый, а ты относил свою двустволку на проверку, — говорю я Ворону, стараясь делать вид, что все нормально. — Тебе ее уже вернули?

— Нет, еще в ремонте.

В эту секунду звонок в дверь действует на Эмили подобно раскату грома. Она подпрыгивает, хочет вылететь из-за стола, но натыкается на тяжелый взгляд Медведя. У нас в доме есть правила, и не выходить из-за стола раньше, чем все закончат, — одно из них. Без правил это был бы полнейший сумасшедший дом.

Я должна помочь дочери, иначе один из ее кавалеров так и останется за дверью.

— Это к Эмили. У нее сегодня свидание.

Ворон не доносит до рта горошек, Медведь каменеет, а потом медленно спрашивает, наклонившись к Ворону:

— Так что там с двустволкой, говоришь?

— Папа! — отзывается Эмили. — Можно я уже открою?

— Конечно, детка, — отзываюсь я. — Иди, открой.

Кто бы это ни был.

— У нашей дочери свидание? — переспрашивает Ворон. — Серьезно?

Я развожу руками, а один из близнецов тянет:

— Она будет целоваться, фу-у-у-у.

Лица отцов бледнеют и вытягиваются, потому что они хорошо помнят себя в этом возрасте.

— Мне нужно кое-что вам сказать.

— Ты беременна? — спрашивает Медведь. — Я так и знал, что твои психи были от этого. Ты проиграл, — это он уже Ворону.

— Вы спорите на мою беременность?!

— Бывает скучно часами наблюдать за львами, сладкая. Не ругайся, — Медведь улыбается своей самой соблазнительной улыбкой.

— Нет, я не беременна. Это касается Эмили…

Тут в дверь звонят во второй раз. Я не успела.

— Она что, ему так и не открыла? — спрашивает Медведь, но по тому, как еще сильнее вытягивается лицо Ворона, я вижу, что он уже обо всем догадался.

— Не-е-ет… — тянет он. — Скажи, что это не так!

— Боюсь, что да. Это так. У Эмили сегодня свидание. Сразу с двумя парнями.

В кромешной тишине слышно, как Бенни под столом доедает вторую порцию горошка.

— Значит, она будет целоваться в два раза больше! — кричит один из близнецов. — Это двойное фу-у-у-у!

Ворон и Медведь срываются с места и вываливаются в гостиную. Эмили как раз принимает букет от блондина, а парень с темными волосами держит коробку конфет. Ох, мать вашу. К такому меня жизнь не готовила.

Но мне надо думать не о себе.

— Я убью левого, — цедит Медведь.

— А я — правого, — отзывается Ворон.

— Стоять! — упираюсь обоим в грудь. Поворачиваюсь к подросткам и, набрав полную грудь воздуха, произношу: — Добрый вечер, мальчики.

— Добрый вечер, миссис Арчер. Мистер Морган. И вы, мистер Блейк.

— Добрый вечер, мистер Блейк. Мистер Морган и вы, миссис Арчер, — произносит второй в обратном порядке.

У нас у всех троих разные имена, да. Хотя за шестнадцать лет жизни под прикрытием я к ним уже привыкла.

— Мы хотим пригласить Эмили в кино.

— Вот же срань Господня! — ругается едва слышно Медведь.