Красавица и чудовища

Все мое тело сейчас нуждается именно в этом — в требовательном напоре. Я ищу именно это, ведь поза наездницы ничего не значит без жестких рук на бедрах, которые помогут мне подниматься выше и опускаться, глубоко принимая хотя бы одного из них.

Ароматы кокоса обещают райское наслаждение, и я стопроцентно готова к этому. Падаю на грудь Медведя, при этом шире разводя ноги именно для Ворона.

Медведь точно знает, когда пора. Он наконец-то впивается пальцами в мои бедра, а после говорит:

— А теперь расслабься. Позволь Ворону войти в тебя, детка.

Сам Медведь не двигается, из-за чего я почти на грани. Единственное, что я сейчас хочу это жесткого быстрого секса, а именно этого мне и не дают. Но все равно вздрагиваю, когда, убрав пальцы, Ворон начинает проникать в меня членом. Его сильные пальцы ложатся мне на спину, обездвиживая. Я вся дрожу, потому что член Медведя тоже все еще во мне.

Вскрикиваю, но боль проходит быстро. Ворон ударяет бедрами, и меня прошивает до самых корней волос новыми гранями порочного удовольствия. Он выходит, и в меня наконец-то сильно и чувствительно толкается Медведь, придерживая за бедра. А после это снова делает Ворон, погружаясь в мое тело так запретно глубоко.

От меня больше ничего не зависит. Я между ними, но себе не принадлежу. Они безраздельно и безоговорочно владеют моим телом, хотя, кажется, только мое удовольствие сейчас эгоистично помножено надвое.

Каждый движется только быстрее, не сбиваясь, не замедляясь. Все мое тело сейчас превратилось в сплошную эрогенную зону. Их горячее дыхание и хриплые мужские стоны размывают границы происходящего, подливая масла в огонь моего возбуждения. Такое возможно только с ними, только в слаженных движениях, которые, кажется, приносят мне одной куда-то больше наслаждения, чем каждому из них.

Я царапаю Медведя, и он понимает меня без слов, принимается брать еще быстрее. Ворон подстраивается. Его частое рваное дыхание обжигает спину, пальцы на пояснице подталкивают к тому, чтобы сильнее, еще призывнее выгнуться перед ним.

И тогда сдержанный, холодный Ворон, который привык держать эмоции под контролем, все-таки срывается. Очередность их движений сбивается. Ворон обхватывает мои волосы другой рукой и берет меня сильно, глубоко и часто. Медведь остается во мне, но не двигается. Я все равно сжимаюсь вокруг его члена от удовольствия, которое сейчас разжигает во мне Ворон.

Мы одновременно стонем, и тогда же Ворон выплескивается мне на спину, а я, как подкошенная и без опоры, падаю обратно, на Медведя, почти без сил.

И тогда же оказываюсь в его безграничной власти.

Потому что это еще не конец.

Сейчас я как никогда сильно возбуждена, и могу принять его размер, без всякой опаски и травм. И Медведь это тоже знает. Он с упоением берет меня снова и снова, с силой насаживая на себя, и тогда меня накрывает сильнейший, затуманивающий сознание оргазм, к которому меня подвел еще Ворон. Без него все это было бы другим, без них обоих ничего бы не вышло именно так прекрасно волшебно, как сейчас.

Только в их руках меня трясет от непрекращающегося удовольствия, от агонии, которая накрыла меня благодаря им. Медведь глухо стонет и тоже кончает, оставаясь глубоко во мне.

Я целую его, а после меня бережно подхватывает на руки Ворон и несет в душ, где тоже целует и помогает устоять на мокрой плитке. После совершенно голая, я прижимаюсь к нему в постели, а Медведь обнимает меня за талию.

На этот раз я наконец-то сплю без всяких сновидений.

А ароматы кокоса теперь навсегда ассоциируются у меня только с этим, самым крышесносным сексом в моей жизни.

Эпилог

— Мам, я решила, с кем пойду на выпускной бал.

— Класс, — на автомате отзываюсь я, пытаясь впихнуть четвертую упаковку куриной грудки в безразмерный холодильник. — И кого ты выбрала?

Удалось. Боже. Не перестаю удивляться, сколько еды нужно на семью из семи человек. Хорошо, что хотя бы Эмили, наша первая и старшая дочь, скоро уезжает в колледж.

К ней я и поворачиваюсь, расправившись с сортировкой продуктов из бездонных пакетов из мегамаркета. У Эмили темные волосы и ярко-синие глаза, как у Ворона. У всех остальных наших троих детей глаза темные, как у меня и Медведя.

— Ну я выбирала между Томасом и Николя, — отвечает дочь.

Киваю, раскладывая второй килограмм апельсин в корзину для фруктов и говорю:

— Ага, так кто из них?

— И решила, что пойду на бал с ними обоими, мама, — она встает и уходит, собирая тетради в рюкзак, а я остаюсь на кухне.

Из шока меня выводит только прибытие близнецов, которых привозит Ворон. Слышу, как Ворон командует вымыть руки, поднять обувь, не драться. К этому времени Медведь тоже уже возвращается с Анной из садика.

И вся семья оказывается в сборе.