Крах операции «Тени Ямато»

Между прочим, во время небольшого разговора с помощником атташе Макато Фукуи посетовал, что им так и не удалось встретиться не только с самим профессором фон Брауном, но даже и с начальником его технического отдела Артуром Рудольфом.

Сославшись на нездоровье и занятость, Вернер фон Браун и Артур Рудольф явно уклонились от встречи. Зато из Баварии срочно прикатил в Берлин шеф и покровитель фон Брауна — генерал Вальтер Дорнбергер, который и принял потом их в здании министерства авиации.

Разговор был короткий и больше походил на обмен светскими любезностями, чем на тот, на который рассчитывали японцы. Все это, в дополнение к сетованиям своего коллеги, рассказал около вагона с гестаповцам и инженер-механик Юкита Судзуки.

Жаль только, что «друзья-союзники» еще не знали некоторых деталей этого отказа в крайне нужной для японской стороны консультации о различных тонкостях технологии производства хотя бы основных узлов, а также окончательной сборки самолетов-снарядов ФАУ-1.

А если бы узнали, то отношения между союзниками наверняка приняли бы совсем иной характер. Дело же состояло в следующем.

Разговоры о ракетном центре Пенемюнде на острове Узедом и тем более консультации, с ним связанные, с недавних пор исключались полностью по той причине, что к этому времени центр был до основания разрушен налетом англо-американской авиации. Вдобавок были разбиты вдребезги даже вспомогательные корпуса и отдельные помещения, в которых происходила окончательная перед пуском зарядка самолетов-снарядов ФАУ-1.

И как результат, оставшееся оборудование и приспособления центра вместе со всем техническим и научным персоналом были переброшены в концлагерь «Дора», находившийся в Баварии, — всё, кроме вспомогательных предприятий, еще ранее отправленных, как известно, в штольни отрогов Судет и Рудных гор. Они находились теперь уже на территории польского генерал-губернаторства, милостиво предоставленной с легкой руки рейхсфюрера Гиммлера для производства секретного «оружия возмездия».

Испытательные и стартовые полигоны пребывали примерно там же, но размещались только на равнине и в глухих лесах, строго охраняемые войсками СС и контролируемые внутри разветвленной агентурой гестапо.

Японские представители не смогли встретиться с фон Брауном и Артуром Рудольфом также по другим обстоятельствам. Обследуя штольни концлагеря «Дора» в местах, где проходила вместе с внутренним монтажом ракет и их главная сборка, фон Браун оступился и буквально наткнулся на катившуюся навстречу пустую вагонетку. Следствием этого оказался перелом руки, и потому вместо бесед с японскими коллегами он должен был довольствоваться услугами обер-арцта профессора штандартенфюрера Отто Вагнера, как раз накладывавшего шину с гипсом на предплечье конструктора.

Являться для встречи в таком виде, он не стал по совету того же генерала Дорнбергера, который впоследствии занялся этим, не совсем простым для него, делом. Ну, а кативший вагонетку человек — политический заключенный под лагерным номером 30 857 — был тогда же застрелен «на месте преступления» сопровождавшими фон Брауна эсэсовцами. Тот все же успел крикнуть: «Hex жие…»[3], отчего можно предположить, что несчастный был поляк.

Отказ от встречи Артура Рудольфа с японцами выглядел куда проще. Будучи ярым расистом, этот тридцатисемилетний капризный молодой человек наотрез отказался встречаться с союзниками и, чтобы окончательно навести в этом вопросе ясность, напрямую заявил в лицо генералу Дорнбергеру, что встречаться с азиатами он категорически не намерен, при этом еще обозвал японцев желтоглазыми обезьянами.

Наконец поезд без обычного прощального гудка, лязгнув буферами, начал медленно набирать скорость. Помощник военно-морского атташе не стал ожидать, когда мимо него пройдет весь состав, и, по-военному четко сделав кругом, быстро удалился через вокзал к ожидавшей его машине. Вернувшись в посольство, он тут же позвонил по телефону Шелленбергу и сообщил об отъезде поезда с чертежами по назначению. И все же фокус службы СД заключался в том, что отправка материалов на одном из поездов в адрес японского генштаба военно-морских сил была всего лишь видимостью, инсценировкой.

«Когда знают двое — знает и свинья!» — гласит старая немецкая пословица. И на этот раз она полностью себя оправдала.

Личная секретарша Гитлера Мари Текла Вайхельт жила одиноко в небольшой квартирке невдалеке от рейхсканцелярии. Местожительство, разумеется, было неслучайным: в целях необходимой по службе оперативности секретарша должна постоянно находиться под рукой шефа.