Таким образом, в отношении конницы командование Юго-Западного фронта различного уровня оказалось заложником собственного оперативного планирования. Действительно, прорыв тактической глубины обороны противника в общефронтовом масштабе так и не был развит в успех оперативного характера посредством броска сильной конной группировки в неприятельские тылы. Нисколько не оправдывая собственно кавалерийское командование, большая часть которого не желала учиться взаимодействию с пехотой, раз уж не выучились до войны, нельзя не отметить, что использование конницы, намеченное
Так или иначе, но за операцию фронта прежде всего отвечает главком. На нем и главная доля вины за неиспользование конницы в той фазе прорыва, что являлось наиболее удобным для разрушения обороны противника. Такой вывод в отношении генерала Брусилова блестяще подчеркнул в своем труде А.А. Керсновский: «Этот кавалерист не нашел кавалерии… Превосходная конница Юго-Западного фронта осталась неиспользованной. Из 13 дивизий была использована лишь одна (9-я у Порхова) — и как раз на труднейшем участке. В какой триумф превратилась бы наша победа, кинься IV и V конные корпуса — 20 тысяч шашек (и каких шашек!) — преследовать наголову разбитого врага под Луцком. И уцелел бы из разгромленной армии Пфланцера хоть один человек, если бы вместо одного Текинского полка ее стал бы рубить весь III конный корпус графа Келлера? Семь кавалерийских дивизий на правом крыле фронта сидели по брюхо коня в болоте, три на левом крыле двинуты были в горы… А за уходившими неприятельскими батареями гналась горсточка наших конноартиллеристов! Нашей победе не хватило крыльев»[333].
Одним из возможных выходов могла стать своевременная передача левофланговой 3-й армии Западного фронта в состав Юго-Западного фронта, дабы русские имели возможность одновременного удара с севера и юга на город. Соответственно, 4-й и 5-й кавалерийские корпуса были бы введены в бой после того, как войска 3-й армии прорвали бы оборону противника. Впоследствии так и вышло. Ставка передала 3-ю армию, но было уже слишком поздно: Ковельский укрепленный район оказался под контролем немцев. Передав 3-ю армию ген. А.А. Брусилову, Ставка потребовала сломить оборону противника и энергичным ударом на Брест-Литовск разобщить германцев и австрийцев. Но такое драгоценное время уже было потеряно! Отлично понимавшие сложившуюся обстановку немцы своей упорной обороной, отличавшейся высокой активностью, сорвали планы русского командования.
За неимением моторизованных соединений кавалерия была единственным фактором превращения позиционной войны в маневренную: от ее действий на оперативном просторе могла зависеть судьба кампании 1916 года. Британский ученый пишет: «Во время Великой войны и еще два десятилетия после кавалерия все еще
Причем при отсутствии значительного превосходства в живой силе и преимуществе противника в технике (артиллерия, особенно тяжелая и пулеметы) кавалерия была тем козырем, что должен был превратить победу в разгром. Дальняя, но весьма достижимая перспектива — вывод Австро-Венгрии из войны серией широкомасштабных и стремительных операций в Галиции в первой половине лета 1916 года. К сожалению, как отмечает советский исследователь, «Брусилов не создавал достаточных резервов, а имеющиеся большие массы конницы… законсервировал в окопах. Бездеятельность конницы не позволила русскому командованию изолировать район операции от прибывших резервов противника, что очень хорошо было использовано австро-германцами, которые, опираясь на свои железнодорожные возможности, почти всегда создавали равновесие сил. Развитие наступления задерживалось и не достигало решительного результата»[335].