Крах Империи

  Пусть будет счастье людям всем навеки,
  Лаская звезды, весело дурачась и смеясь!
  Грустят лишь безнадежные калеки,
  На самом деле — человек всем князь!

  Я не искала в бурных водах принца,
  Ведь для меня признание — рубить врагов мечом!
  И даже в грезах — драка злая сниться,
  Война прекрасна, хоть ужасна — жги орду огнем!

  Вот звездолет упал, во мгле сгорая,
  Осколки самоцветами рассыпались в горах!
   И скалы стали, словно оперенье попугая,
   Когда красиво, пропадает боль и страх!

  Сейчас танцую, словно я цыганка,
  Босые ножки окропила кровь!
  Знай канонада — лучшая шарманка,
  Крушить всех — сама страстная любовь!

  Насилье — это дна не знает омут,
  Застряла в сердце острая игла!
  А на других планетах люди стонут,
  Судьба такой им «приз» преподнесла!

  Дерусь я от заката до рассвета,
  И даже Дьявол удивился сам!
  В поэмах доблесть девы сей воспета,
  А страсть ее читаю по губам!

  Да месть границ и мер совсем не знает,
  Коль Русь обидел — дурень не взыщи!
  Земля Отчизны — лучше места в рае,
  Цемент — идея, люди — кирпичи!

  А на душе, жестоко ноет рана,
  Погиб мой парень — защищая край!
  И Родина растоптана, попрана,
  Я как в цепях, о мщении дерзай!

  В другой вселенной, даже солнц три штуки,
  Планета хоть пышна, но воздух сух!
  И к черту все премудрости, науки,
  Мой гиперлазер — сдался и потух!

  Но цель моя спасти от бед Россию,
  Найти тот ключ, что сокрушает смерть!
  Пространство слезы павших оросили,
  Недолго верю — крах страны терпеть!

Рабы усиленно и дружно подпевали. Воздух казалось, тоже позвякивал, а слова порхали словно пылинки, размером с астероид! Девушка-воительница еще немного покрутилась и встала на ноги, разбросав кинжалы в стороны.

— Ну, пока все! Качая головой, смотри и повторяй… — Елена вдруг завопила. — Банзай! Банзай! Банзай!

Соколовская прыгнула на семь-восемь метров в вышину и приземлилась на носочки, мечи сверкнули:

— А теперь шагом марш.

До каменоломен путь был недолог. Воительница бежала за ишачьими тараканами, на которых сидели две куклы. Все это выглядело гротескно. Нагая, страшно мускулистая девчонка с рюкзачком на спине и веревкой на шее, мелькала розовыми, голыми пяточками. Пыль к ним не приставала, отчего они казались вдвойне соблазнительнее и, по ним хотелось хорошенько врезать плеткой.

А «куклы» ехали, сохраняя внешнюю уверенность. Каменоломни были ограждены высоким частоколом, а у входа стояла охрана, гадюфиров примерно двадцать. Увидев подъезжающих к ним бинаров, они сразу же выстроились, морды вытянулись и стали еще «дебильней».

Полковник-марионетка рявкнул:

— Вольно! Кто у вас сейчас за главного?

Гадюфиры взвизгнули:

— Ири-Ири!

Полковник буркнул:

— Хороший видно парень!

Гадюфиры завизжали:

— Нет, это самка! Самка-оса — дева-краса!

— Тем лучше! — Вякнул полковник. — Ведите меня к ней! Вернее нас всех!

В сопровождении гадюфиров: они двинулись по каменоломням. Тут в основном трудились мальчики, многие вообще голышом и безжалостно избиваемые плетьми. Немало было также крепких, закаленных тяжелой работой нагих или в набедренных повязках девушек. Все выглядело как-то кошмарно и, тем не менее комично. Девчонки-рабыни, стрижены неровно, но коротко, разных мастей, белые, черные, рыжие с жесткими или измученными взглядами. Работают тяжело, удары молотом, кирками, некоторые несут тяжелые корзины. Беспрерывно свистят бичи, иногда раздаются тихие вскрики, это достаточно больно, но похоже рабы уже привыкли к страданиям.