Крах диссидентки

Подъезжая к Яворину, Арсений все больше ощущал внутренний протест против этой встречи, согласие на которую, как теперь казалось, поспешил дать. Но не поворачивать же назад? Придется поморгать глазами, хотя из всех троих у него как раз самая чистая совесть. Да, видимо, именно потому, что совесть его была чиста, и мучил стыд.

Подъехав к воротам, Арсений, как и раньше, трижды просигналил. Вышел из машины, чтобы открыть ворота, и остановился: во дворе стояла машина Марчука. «Мое место и тут занято», — невесело отметил он и оставил машину на улице. Алеша не выбежал навстречу — наверное, бегает где-то с мальчишками. Арсений вошел во двор. На пороге дома стояла, сдержанно-холодно усмехаясь, Вита. Не подавая руки, сказала:

— А я думала, ты не приедешь…

— Где Алеша? — спросил Арсений, на миг встретившись с Витой взглядом.

— Мама поехала к знакомым, он увязался за нею. Да она вот-вот вернется.

Арсений, почувствовав фальшь в Витином голосе, пристально глянул в ее серые глаза — какие же они были холодные! — и убедился, что она его обманывает. Пожалел, что приехал. Из дома вышел по-домашнему одетый — в джинсах, в пижамной рубашке — Марчук, поздоровался едва заметным кивком. Вита переглянулась с ним — что-то было в этом взгляде настороженное, — сказала:

— Идемте в дом!

И первой перешагнула через порог. За нею пошел и Марчук. Арсений шел вслед за ними, и ноги не несли его в тот дом, где он много раз бывал, где совсем недавно чувствовал себя как дома. В столовой был накрыт стол: бутылка коньяка, бутерброды. Три рюмки. «На этот раз не забыла поставить рюмку для меня», — отметил Арсений. Когда все сели, Марчук заговорил:

— Мы пригласили вас для очень важной беседы. Дело это мы можем решить только втроем. Но давайте сначала выпьем…

— Я за рулем! — отказался Арсений, пытаясь угадать, что же такое они должны решить втроем.

— Мы интеллектуалы, — Марчук все-таки наполнил рюмки и продолжал говорить с обычным видом превосходства, который так раздражал Арсения, — а потому, надеюсь, и отнесемся к этому вопросу не как обыватели! — Выдержав значительную паузу, глотнул коньяка. — Я хочу усыновить Алешу!

Смотри, как просто, а он, Арсений, не мог додуматься, о чем пойдет речь. «Глупый все-таки я», — выругал он себя. И, видимо, потому, что начал потешаться над собой, ему стало смешно. Ну пусть Марчук слишком уж «гениален», чтоб понять что-то простое, житейское, но — Вита?! Взглянул на мать своего сына. Она сидела так же напряженно, как в суде, когда слушала решение. Марчук, сделав еще несколько глотков коньяка, продолжал:

— Вита согласна!

«Гениальный ты дурень!» — думал Арсений, поняв и по тону Марчука, и по тому, как властно поглядывала на него Вита, что он совсем не хочет того, о чем говорит. Он уже, значит, под каблуком у Виты и делает то, что она ему приказывает. Вспомнилось: Вита, мотивируя, почему она ушла от него, выставляла такую причину: ты очень властный, надоело, мол, быть под твоим каблуком! Ты меня угнетал своею волей, я чувствовала себя рабыней! Это парализовало мою творческую энергию.

— Да, я согласна, — холодно подтвердила Вита, поскольку Арсений, занятый своими мыслями, молчал.

— Ну, что вы скажете? — повернул чубатую голову к Арсению Марчук, глядя куда-то мимо него.

— А что бы вы сказали, если бы оказались на моем месте? — вопросом на вопрос ответил Арсений.

— Я… гм… дал бы согласие, так как гм… де-факто, отец не тот, кто платит алименты, а тот, гм… кто воспитывает…

— Теоретически это так, — усмехнулся Арсений. — А де-факто — совсем иначе. И мне, простите, смешно, что вы, интеллектуал, этого не понимаете.

— Но Алеша все равно не ваш! — обиженный насмешливым тоном, воскликнул Марчук, радуясь, однако, в душе, что Арсений не согласен на усыновление им Алеши.

— А чей же? — спросил он, чувствуя все большую раскованность от того, что не Вита и Марчук ему, как это было прежде, а он им диктует свою волю.

— Наш! — выпалил Марчук, величественно сложив на груди руки.

— Это точно: наш, то есть Витин и мой! А вот, кажется, и Алеша бежит! — услышав под окном мелкие шаги, произнес Арсений. Встал из-за стола — считал разговор оконченным и потому, что очень хотел встретить сына, по которому скучал. В комнату вихрем влетел Алеша, повис у отца на шее, закричал:

— Я знал, что ты приедешь! Я знал!

— Мама, я же тебя просила! — сердито глянула Вита на Елену Львовну.

— Здравствуйте, Елена Львовна! — весело проговорил Арсений, искренне благодарный ей, что она — явно наперекор Вите! — раньше вернулась домой, желая порадовать Алешу встречей с отцом.

— Здравствуй, — тихо отозвалась Елена Львовна.

— А что ты мне привез? — спросил Алеша, когда вспышка радости прошла.

— Не давай ты ему столько конфет! — властно крикнула Вита, забыв, должно быть, что Арсений уже не ее муж.

Так и стояли: Арсений держал на руках счастливого Алешу, Вита сжимала спинку стула, Марчук от нечего делать цедил коньяк, Елена Львовна, опустив голову, покрытую черным платком, концами его протирала свои большие очки. Арсений в душе торжествовал: за время их разлуки это было первое Витино поражение, его победа.