Кракен

Он ждал, как мог, подходящего момента, но в конце концов пришлось сказать то же самое и Саире. Она посмотрела на него без выражения.

Нападавшие знали тайну, которую хранили Фитч, Саира и их изменническая компания. Но остальные лондонманты, которых они пришли уничтожить, были не в курсе. Это твердое ядро исключенных являлось средством маскировки — их оставили здесь, создавая видимость, будто все идет как надо. Некоторые осознавали, что их держат в тумане неведения, но не имели понятия, в чем заключалось это тайное знание. Вопрос фермеров-оружейников для них звучал загадкой, что, несомненно, лишь спровоцировало убийц. Кому-то из отчаявшихся ясновидцев удалось произвести антитела, но чуть позже, чем следовало.

— Мы пытались обеспечить их безопасность, — сказала Саира. — И потому ничего им не говорили.

Послышался грохот падающих кусков древесины и отваливающейся после пинков штукатурки: на пороге появился Фитч. Оглядевшись, он взвыл и ухватился за дверной косяк.

— Нам надо идти, — сказал Билли. — Прости, Саира. Полицейские будут здесь с минуты на минуту. А ублюдки, которые все это натворили, знают, что кракен у нас.

Дейн приложил руку Билли к ране мертвой женщины. В остывающей плоти лондонмантки ощущалась теплота.

— Инкубация, — пояснил Дейн. — Это оружейники.

Пули в мертвых телах становились яйцами. Из них вырастали пистолеты. Один-два пистолетика, возможно, наберутся сил, чтобы вылупиться и позвать родителей.

— Мы не можем их забрать, — прошептал Билли.

— Мы не можем их забрать, — мертвым голосом повторила Саира, видя, что делает Дейн.

Все до единого лондонманты, а также лондонские антитела пошли со своим предводителем — если Фитч по-прежнему оставался им — обратно в грузовик, следуя по привлекающим внимание извилистым городским тропкам.

— Мы же лондонманты, — твердил Фитч, перемежая это стонами. — Кто мог так поступить?

Билли не стал указывать на то, что он первым нарушил нейтралитет.

— Таковы новые правила, — сказал Дейн. — Ничего неприкосновенного не осталось. Это просто психи. Им все равно, видят их или нет.

Кажется, им этого как раз хотелось. Так и действует механизм террора. Все уставились на Пола.

— Не этот, — сказал тот, мотнув головой в сторону собственной спины. — Этот нанимает нацистов, рукоголовых, всяких там вроде Бобы Фетта[82], но не оружейников.

Кровь капала, оставляя лужицы. Выжившие лондонманты смотрели на кракена, колыхавшегося в аквариуме.

— Но почему он?.. — спрашивали они. — Что он здесь делает? Что происходит?

Фитч не ответил. Саира отвернулась. Пол смотрел на всех поочередно. Билли чувствовал себя так, будто кракен смотрел на него своими отсутствующими глазами.

Глава 66

— Мардж нет дома. Ни на какие сообщения она не отвечает. А еще я не знаю, чем она там занималась, на двойном светопреставлении. Так чего же вы от нас хотите? — Коллингсвуд пошатывало, ибо Панда подняла зловещую волну. Это прозвище совсем вылетело у нее из головы в эти кошмарные дни. — Все эта долбаная неразбериха, босс. Что теперь?

Сдерживание — вот все, на что они могли рассчитывать в такую ночь, при множестве малых войн: кое-где останавливать резню, разбираться с последствиями. Безумие — откуда оно взялось, от каких-то страданий кракена? — казалось, заразило все без исключения. Город раскурочивал сам себя.

И потому Коллингсвуд задала этот вопрос не ради ответа — войдя в разоренное укрытие Лондонского камня, они нашли мертвые окровавленные тела и, констатировав факт, двинулись дальше, — а для того, чтобы окончательно удостовериться: у Бэрона ответа нет. Он стоял на пороге, глядя внутрь и покачивая головой с натренированной мягкостью, которую Коллингсвуд не раз наблюдала за время работы в отделе. Констебли обрабатывали порошком предметы по всему помещению, делая вид, что ищут отпечатки пальцев, — обычная рутина, с каждой минутой все более смехотворная. Они поглядывали на Бэрона — не даст ли тот указаний?

— Черт возьми, — сказал он, задирая на Коллингсвуд брови. — Это уже чересчур.

«А вот хрен тебе», — подумала она, ожидая со скрещенными руками, что начальник скажет еще что-нибудь. Но нет, не сейчас. Беспечность Бэрона, его всегдашние отступления, его терпеливое ожидание предложений от подчиненных, чуть ли не с педагогическими целями, — все это она воспринимала как признак уравновешенности, абсолютного самоконтроля. И сейчас Коллингсвуд не только с удивлением, но и с яростью поняла: Бэрон понятия не имеет, что делать.

«Когда, чтоб тебе, ты в последний раз нашел хоть какую-то хрень?» — подумала она. Когда говорил нам, что делать? Ей стыдно было встречаться с начальником взглядом — глубоко в глазах у него просматривался страх, словно маяк, светивший из дальней дали.

колливуд? Она отмахнулась от чуть слышного голоска, как от досаждающей пряди волос. Бэрон не должен знать, что при ней находится Весельчак, ее маленький друг, дух в образе свиньи.

— Итак, — сказала наконец Коллингсвуд. Если бы она не знала Бэрона так долго, то могла бы купиться, подумать, что он спокоен. — От Варди по-прежнему ничего?