Край земли. Затерянный рай

Разум будто вяз в каком-то смолистом тумане, и Михаил изо всех сил старался сохранить трезвость ума и здравый смысл. То, чего он так боялся долгие годы, все-таки случилось. Тайна о происхождении Оливии и Антонио уже вовсе не тайна, и многие годы, минувшие со дня мирового пожара, похоже, никак не остудили пыл и жажду мести… Отомстить хоть кому-нибудь… Растерзать хоть кого-нибудь за тот взрыв…

Все теперь казалось до нелепого сюрреалистичным, как и весь бардак, воцарившийся после взрыва. Но в том и весь ужас, что это правда. Еще большая и еще более ужасная, чем тот жуткий зверь, что пытался его сожрать накануне. Андрей Жаров смотрел на них так, что не оставалось сомнений – он и сам страшней и опаснее того зверя.

– Да, ребятки. Попали вы. Ох и попали, – приговаривал Жаров, прохаживаясь из стороны в сторону перед скамейкой, на которой сидели трое вулканологов.

– А в чем, собственно, дело, Андрей? – спросил Крашенинников.

– В чем дело? И ты еще спрашиваешь, в чем дело? Ты столько лет прятал у нас под носом американку и спрашиваешь, в чем дело, твою мать? Во-первых, ты лгал нам. Вы все трое лгали.

– А как насчет того, что вы использовали нас как наживку для опасного зверя? – нахмурился Михаил.

Андрей презрительно усмехнулся:

– Это длилось несколько дней. К тому же мы вам не лгали. Просто не поставили в известность. А это разные вещи. Впрочем, твои жалкие попытки отбиться от обвинений вообще неуместны.

– Обвинений в чем, черт тебя дери?!

– В том, что ты приютил здесь граждан вражеских государств.

– Да ты себя послушай!..

– Важней всего, чтоб сейчас ты меня слушал. И очень внимательно. По нам был нанесен термоядерный удар. И тут же с неба на нас падаете вы. Какое интересное совпадение. А может, это вы бомбу привезли?

– На вертолете? Ты вообще идиот?! – воскликнул Крашенинников.

– Я тебя недавно предостерегал, сказав, что ты ходишь по тонкому льду. Лед уже надломился. Так что выбирай выражения, скотина, – с нескрываемой угрозой в голосе произнес Жаров. – С какой целью вы находились на полуострове Камчатка накануне войны?

– Да я родился и вырос в Петропавловске! И я работал там! Институт вулканологии и сейсмологии! Бульвар Пийпа, дом девять[62], если тебе интересно! Это мои коллеги, вулканологи! Мы работали в рамках международного сотрудничества по изучению вулканов! Я ведь тоже бывал в командировках и в Исландии, и в Италии, и в Японии!

– И где именно тебя завербовали?

– Слушай, я не намерен выслушивать весь этот бред…

– С какой целью вы находились в вертолете над зоной, закрытой для посещения иностранными гражданами?

– Мы летели к вулкану Вилюй. Этот полет был разрешен администрацией Камчатского края.

– И? Вы фотографировали военную базу, завод, наводили ракету?

– Знаешь что, иди ты к черту, Жар. Идите вы все к черту…

– Ага. Ясно, – покачал головой Андрей. – Ну что ж, будет не лишним напомнить вам, что когда мы освобождали родные края от бандитов, то нам пришлось применять пытки. Наверное, нам не так нравилось пытать людей, как это нравилось делать твоей любимой Америке. Но мы не очень-то брезговали. Цель-то благая. Так вот к чему это я? Давно мы никого не пытали. Так и опыт подрастерять можно…

– Что ты вообще хочешь от нас? Я тебе говорю, что мы вулканологи, но ты нам все равно не веришь! Тебя не интересует правда! Тебя интересуют твои надуманные и бредовые обвинения! Хочешь выпендриться перед своей общиной, заставив нас признать себя черт знает кем? Хочешь прослыть великим разоблачителем враждебных шпионов и диверсантов?! От каких, интересно, проблем ты решил отвлечь население этим? От того, что десятки людей потеряли дома после цунами?! Ах, дорогие сограждане, вы недовольны? Ну, так вот вам сочная кость! Буржуйские шпионы и диверсанты!

– Вот сейчас ты говоришь точь-в-точь как драный агент влияния, завербованный Вашингтоном! – захохотал Жаров. – Давай, Миша, давай! Расчехляйся дальше! Покажи нутро свое! Только имей в виду. В нашем обществе так не бывает! К зиме каждый потерявший жилье получит новое! Потому что у нас так заведено. Если у кого-то нужда – ему помогают все. Не словами сочувствия и пустыми, но сладкими обещаниями. Делом. Общим делом. Но ты, конечно, можешь здесь биться в истерике о том, какие злодеи и тираны эти упыри из приморского квартета. Только кто тебя здесь услышит? Сочиняй свои небылицы и дальше!

– Это ты сочиняешь небылицы! Обвиняешь нас непонятно в чем!

– Непонятно? До сих пор непонятно?! Допустим, вы действительно вулканологи. Эдакие гуманисты мирной профессии. Это ничего не значит. Потому что она, – Жаров резко вытянул руку в сторону Оливии, – американка! А это кроет все остальное!

– Быть американкой – преступление? – подняла на него взгляд Собески.

Жаров хлопнул в ладони и склонился над ней:

– Ой, не знаю, милочка. Ты нам скажи. Но прежде поведай, быть русским – преступление? А быть сербом – преступление? Кого вы там еще бомбили? Черт, да проще перечислить, кого вы не бомбили и не истребляли. Вон Саня, он кореец. От вас и им досталось.