Край земли. Прогулка по Провинстауну

Путешествие длится около четырех часов, и большую часть этого времени занимает болтанка по открытой воде, пока вы добираетесь до мест, где кормятся киты. Они мигрируют — зимуют на юге, а летом перебираются на север. Скорее всего, вы увидите горбачей — это мордастые существа, с бородами из рачков и ракушек; у них широкие черно-серые спины и бледно-серые животы. Их пасти (как и большинство китов, они питаются планктоном) — гигантские петли, уходящие вглубь головы, а их глаза, на удивление маленькие, расположены сильно сзади и посажены близко к челюстям. Вам также могут встретиться гринды и стайки дельфинов. Должен вас предупредить, что киты непостоянны в выборе мест кормления и варьируют их изо дня в день и от лета к лету. Они всегда в этих водах, но иногда летом они слишком далеко, чтобы лодки могли добраться до них и вернуться обратно в течение четырех часов, — а иногда они просто будто бы решают побыть там, где нет лодок. Наблюдение за китами сродни азартной игре. Может статься, все, что вы увидите, — как один или два из них лишь показываются вдалеке из воды; вы можете вернуться, не увидев ничего, кроме китовой спины в форме миндалины, извергающей вдалеке миниатюрные столпы брызг. Я был в одном безрезультатном плавании, во время которого, после часов на воде, женщина средних лет, стоявшая на носу лодки — на ней был брючный костюм, в руках она держала соломенный клатч, украшенный соломенными клубничинами, — сказала: «Да ну вылезайте уже, смердуны хвостатые». Левиафаны не вняли.

Но может и повезти — вы увидите, как они подплывают к лодке, и это одно из самых невероятных переживаний, доступных человеку. Китов, похоже, не смущают лодки — ну, то есть они проявляют к ним некоторое любопытство, как сухопутное существо порой дивится камню или дереву, которого, как он или она может поклясться, еще вчера здесь не было. Они доверчивы, но ни в коем случае не наивны. Они, конечно же, огромны, хотя, пока не увидишь их вблизи, до конца этого не осознаешь. Они неопасны, невероятно могущественны и не проявляют к нам особого интереса. Вблизи они — чистая плоть. Их гладкие спины все в шрамах и зазубринах; их подбрюшья испещрены податливыми на вид бороздками, в которых поместится ваша рука. Их головы и тела бывают усеяны веснушками и пятнами, как задние копыта аппалузы. Поскольку они млекопитающие, их тела не полностью безволосы. Глаза окаймлены короткими, щетинистыми ресницами. Они фыркают, вздыхают и охают; через свои дыхательные отверстия они выпускают струи воды, которые образуют посверкивающие радужные туманности над их спинами. Они отчетливо пахнут рыбой и собой — каким-то тоже рыбным, но маслянистым душком; запах глубокий, насыщенный, надолго пристает к одежде и волосам.

Если же вы очень везучи, можете увидеть, как кит выпрыгивает из воды на три четверти своей длины и ухает обратно. В прыжке кит на мгновение зависает в воздухе — вся эта масса, вся эта ворвань, хотя слово «ворвань» как-то трудно вяжется с такими гладкими и мускулистыми существами. Увидев подобный прыжок, вы поймете, как идеально они сложены (вы, которые никогда не должны были ходить прямо), насколько похожи на живые торпеды. В них нет ничего, что не говорило бы напрямую об их способности плавать. Их двуустки огромны, изящно изогнуты, широки и плоски, покрыты ракушками. Их пасти, предназначенные для поглощения огромного количества планктона, составляют почти треть их тел; их головы в профиль представляют собой клинья, заканчивающиеся широкими твердокаменными ободками челюстей, которые сходятся внахлест, как крышка коробки.

Выпрыгивают они нечасто — во всяком случае, уж точно не на радость пассажирам лодок. Как правило, они просто показываются на поверхности — головы остаются под водой, — обнажая свои покрытые шрамами, блестящие спины, когда всасывают кислород через дыхала. Минута-другая — и вот их уже снова нет. Мгновение спустя, когда они кренятся, чтобы уйти на глубину, из хаоса созданных ими же пузырей и пены показываются двузубые черные хвосты.

Однажды я стоял у поручней и смотрел, как под лодкой, на глубине не более шести метров проплывает горбач, — можно было рассмотреть все его тело, можно было полностью осознать, насколько он плавуч, и лишь начать осознавать, что он действительно водный житель. Темно-зеленый кит в зелено-синей воде, затененный, как рентгеновский снимок, в сетке бледного света. Зрелище было волнующим и несколько пугающим, но не потому, что кит мог или хотел повредить лодку, а потому, что на краткий миг открылось его царство — бездна, лежащая под нами, с косяками мечущихся рыб; зернистая, отфильтрованная солнцем зелень, которая постепенно углублялась до нефрита, матового изумруда, а затем чистой черноты; подводные утесы, равнины и долины, где среди впадин, над голым, пористым ландшафтом скал плавали темные незрячие рыбы; где дрейфовали светящиеся точки и колыхались полупрозрачные лепестки анемон.

Эпилог