Край земли-2. Огонь и пепел

– Ты не нервничай, приятель. Я это сделал не для того, чтоб лишить вашу общину такого профессионала. Мои мотивы просты. Профессионалы вроде нас, находятся вне идеологических клеток и наш рассудок не засорен пестрыми картинками агитационных плакатов. Мы вне контекста вещаемых журналистами фантазий и пламенных речей наших лидеров, обращенных к лишенному привилегии на логическое мышление электорату. Мы – профессионалы. Да, таким, как мы, частенько приходится купаться по уши в дерьме, но никто не посмеет убеждать нас в том, что это горячий шоколад или арахисовое масло. Потому что мы – профессионалы. После того, как разгорелся Карибский кризис, который у вас назывался Кубинским ракетным кризисом, и нам в тот раз чудом удалось избежать ядерной катастрофы, между Москвой и Вашингтоном, между нашими лидерами, была установлена прямая телефонная связь. Но кто на самом деле спасал тогда мир от катастрофы? Хрущев и Кеннеди? Сами ли они? Нет. Это делали профессионалы, ведя тайные переговоры на тайных встречах. А кто устанавливал эту телефонную связь? Снова профессионалы. Позже, на случай того, что какой-то безумец из числа офицеров, кому доверена бомба на его самолете, ракета в его шахте или субмарине, в одиночку решит судьбу человечества, между КГБ и ЦРУ так же были установлены особые формы коммуникации. Потому что там имелись, черт возьми, профессионалы. К сожалению, на закате человеческой цивилизации непрофессионализм поразил все вокруг. Былым контактам не придавалось значения. И они попросту были утеряны. Конечно, мы запросто могли позвонить друг другу. Но здравого смысла и профессионализма, а также логики, во всем этом было меньше и меньше. Результат мы с тобой видели. И вот мы подошли к новому кризису. Сейчас высока вероятность того, что со дня на день дерьмо влетит в вентилятор и наши общины начнут стрелять друг в друга. Даже в случае реализации самого пессимистичного сценария, мы с тобой должны быть телефонным проводом между нашими мирами. Мы должны стать надежным каналом связи. Вот для чего ты мне нужен. Я не пытаюсь тебя завербовать. Ты верен своим людям, и я это уважаю. Но я упреждаю тебя от попыток завербовать меня. Я всегда буду верен своим. Но давай оставаться профессионалами. Возможно, это поможет нам спасти многие жизни. А ведь человеческая жизнь сейчас – такая редкость.

Рука Джонсона перестала тянуться к ножу.

– Мне очень хочется надеяться, Юджин, что ты сейчас говоришь со мной искренне.

– Дорогой Рон. Мы с тобой еще не достигли той стадии в наших отношениях, чтобы начать врать друг другу, – засмеялся Сапрыкин. – Какой мне смысл быть не искренним? Я же не выведываю у тебя ваши секреты и не пытаюсь продать наши. Я предложил тебе стать второй половиной моста. Первая полвина – это я. Единственное, что я у тебя прошу – это держать наш разговор и договоренности в тайне. Поверь, найдутся желающие нам помешать. Конечно, ты все можешь рассказать Карлу. Мне не хочется, чтобы ты врал ему о том, где ты нашел форменный китель его сестры. Он ведь доверяет тебе. Полагается на тебя.

– Разумеется.

– Вот и не ври ему. А нам теперь лишь останется выработать систему условных знаков и сигналов друг для друга. Чтоб нам было проще встретиться в следующий раз и не кидаться друг на друга с ножом в темноте.

– Это все хорошо, Юджин. Но ты понимаешь, что когда начнется война, то я тоже буду стрелять по твоим людям. Я буду вынужден…

– Я понимаю, Рон. Со своей стороны мне придется поступать так же. Но, учитывая, что мы с тобой тот самый мост и канал связи, я тебе обещаю, что в тебя стрелять не буду. Во всяком случае, если это очевидным образом не спасет мою или десяток наших жизней. В крайнем случае, я выстрелю тебе в руку или ногу. Ты парень крепкий. Переживешь.

– О, ну спасибо! – засмеялся Джонсон.

– Пока не за что, Рон.

– Ну, хорошо, а как ты оцениваешь свои шансы повлиять на ваших лидеров, чтоб не допустить кровопролития и остановить конфронтацию?

Сапрыкин вздохнул, почесав голову:

– Сложный вопрос, приятель. Я сильно с ними повздорил, когда они изгнали Михаила и его друзей. Они не поставили меня в известность, и я узнал об этом, когда уже все случилось. К тому же, Андрей Жаров весьма зол на меня по личным мотивам. Это не значит, что я не буду пытаться вразумить их. Я буду пытаться изо всех сил.

– Так может проблема в этом Жарове? Он мне показался безумцем. Тот, другой, который похож на байкера, мне показался вполне вменяемым и переговороспособным. Но Жаров… Юджин, раз уж мы с тобой говорим как профессионал с профессионалом, то давай без недомолвок. Может наша общая проблема в нем? И если ты его устранишь…

– Так, Джонсон, – Евгений Анатольевич строго взглянул на американца и поднял ладонь. – Давай договоримся так. Чтоб мне легче было делать вид, что ты мне этого не предлагал, ты больше не будешь мне такого предлагать.

– Извини, но… Как же логика и профессионализм?