— В возрасте, разумеется, — его руки уже справились с моей одеждой и принялись за массаж. Это было чувствительно, но приятно. — Ты для него — девочка из Страны Людей, и всегда ей будешь, что бы с тобой не случилось. А Страна Людей — это целый мир, почти религия. Понимаешь, он сам все это создавал, придумывал, воплощал. Он сам в это все почти поверил. А 350 лет и «многие тысячелетия назад» это очень разные вещи. И пока он сможет обходить этот вопрос стороной — он будет его обходить. Да и не только этот, много их еще, «неудобных». Потому что ты — одна из тех, в головах которых он так старательно формировал свой придуманный мир. И пока остается хоть какая–то возможность его сохранить — он не станет его рушить.
— Но это же бред.
— А я когда–либо утверждал другое? Ваша страна вообще бред, от замысла до воплощения…
— Наша страна вполне нормальна, надо только убрать из нее вампиров. Вон, храмов Предвечного Светоча на всех перекрестках понаставить для особо жаждущих попоклоняться высшему разуму и высшей справедливости, и можно спокойно жить.
— Интересная мысль, — отозвался седовласый вампир, — я давным–давно ее думаю.
Смеюсь. А что еще остается.
— Лоу… Ой, больно так, тише!.. Так ты не ответил. Про чай.
— А что чай, малыш? Есть разные травки с разными свойствами. Есть те, что дарят приятный вкус, есть те, что лечат тело. А есть и такие, что помогают разуму вновь принять реальность этого мира после путешествия души. Или наоборот, подготовить тело и душу к предстоящему путешествию. Я все же коэр, малыш. Для меня эти знания — как основа профессии.
— Ты что, сам это пьешь? Все эти чаи?
— Ну не кровь же мне пить. Кровь закрывает разум, порабощает дух. Чтоб выйти за грань реальности и услышать богов, надо прилагать усилия, а не идти на поводу у жажды и чувственности.
Да? Вот кто б мне это говорил!
— Прости, конечно, Лоу, но ты просто зримое воплощение вампира, идущего исключительно на поводу у жажды и чувственности.
— Правда? — он усмехается. — Я стараюсь, — и утаскивает меня на мелководье, где, уложив на живот, начинает старательно разминать мне ноги. И жажда чувственности его при этом ни на миг не посещает. Или он ее слишком хорошо маскирует. Потому как руки его разминают мое затекшее тело с четкостью профессионального массажиста, не позволяя себе ни единого лишнего движения.
А потом мы сидим у костра и пьем чай. Заваренный из того, что он насобирал, пока я вытиралась и одевалась в тепле его машины. Сам он тоже оделся в сухое, вот только запасной пары обуви у него при себе не оказалось, поэтому остался босым. Смотреть на его голые пятки на холодных камнях было зябко, хоть я и уговаривала себя, что уж ему–то точно не холодно.
Чай был не просто невкусный, он был отвратительный. Но Лоу пил, и не морщился, и требовал того же от меня. Но чай застревал у меня в горле, оно словно сжималось, не в силах протолкнуть в себя эту гадость.
— Лоу, я не могу! Я не могу это пить, вот правда! И вообще, это же вампирский напиток, с чего ты взял, что он мне поможет? Может, для меня он, наоборот, яд?
— А с чего ты решила, что он вампирский? — невозмутимо интересуется. А мокрые волосы на плечах даже не седые, серые. Как и рубаха, что он одел взамен порванной, и на которой теперь расползаются от волос бесформенные мокрые пятна. Как и глаза, что смотрятся сейчас на его лице глубокими темными провалами. — Вампиры чай не пьют, им без надобности. А в мире эльвинов совсем другие травы росли. Так что напиток сугубо местный, я его у здешних шаманов в свое время выведал. Людям он не вредит, не бойся. Да и мне помогает.
— А тебе–то зачем?
— Да за тем же, в общем–то. Я ведь нынче тоже гулял… очень далеко от дома. Только благодаря этому тебя и нашел.
— А разве тебе не Анхен сказал?
— Анхен? Анхен сказал, — чуть тянет последнее слово, и в голосе звучит… вот разве что эхо его обычной насмешливости. — И мне, и всем, кто готов был слушать. Что аниары Каэродэ вытянули из тебя природные силы, использовав запрещенный ритуал и разомкнув твой энергетический контур. Что стабилизировать твое состояние и спасти тебя не удалось, и ты умерла у него на руках. Что он утопил твое тело в реке, ведь именно воде принадлежала от рождения твоя душа. Что он разрушил тот храм в порыве горя и гнева, в чем, несомненно, раскаивается, достаточно было бы передушить всех аниар, посмевших пойти против члена правящего дома, покуситься на жизнь и здоровье принадлежавшего лично ему человека и выразивших, таким образом, свою полную нелояльность правящему режиму.
— Э-это ты мне сейчас что пересказываешь? — как–то неправильно на меня его чаек действует, соображаю еще хуже, чем до появления вампира.