Читаем Край забытых богов[СИ] полностью

— Бить по лицу сегодня — твоя прерогатива, — холодная усмешка.

— Расту, — напрасно он думал меня этим смутить. — Учитель был хороший. Начал, помнится, с порки ремнем. Руки очень ловко выворачивал. Заливал меня кровью из перерезанного горла. Не своего, разумеется. А сегодня — да вы не в ударе, авэнэ. Всего–то попугали меня близостью смерти, — усмехаюсь. В его надменное лицо. В ответ на все его усмешки.

— Я дал слово не поднимать на тебя руку.

— Благородно. И сто раз пожалел, не правда ли? Но ты выкручиваешься, молодец. Ведь наказывать можно не только болью. Страх тоже подходит.

— Ты хотела дикарей, и ты их получила. Такими, какие они есть, и не надо обвинять теперь меня.

— Ты уже объяснял, кто во всем виноват: я и дикари. Не будь меня, ты убивал бы их значительно милосерднее. Когда пришел бы к ним за едой. Ведь ты все равно бы пришел, тебе нужна еда. И на цифре «один» ты бы точно не остановился.

— Надеешься остановить меня сейчас? — любопытствует. Надменно так. Как вампиру и авэнэ положено.

— Набрать себе еду? Нет. Я никогда в жизни не пыталась отбить у вас еду или заморить вас голодом, Великий. Тут вы блестяще передергиваете, верю, что вы хороший политик.

— Я должен быть польщен, что ты на «вы»?

— Лучше просто остановись на секунду, и взгляни, — прошу я его, а на просьбу словно отвечает само время. Оно замирает, застывает неестественной тишиной в самой немыслимой точке пространства. Множество шатров из толстого войлока, все до единого входами на юг, и никакого понятия об улицах. Легкий белый дым, поднимающийся над большинством из шатров, выходя из круглого отверстия в центре крыши. И столб с ромбовидным навершием справа от каждого входа. К большинству привязаны лошади. Только лошади. Множество мужчин, еще недавно бывших воинами и лучниками, замерших в страхе на коленях. И чье–то испуганное дыхание в шатрах, и сдерживаемые всхлипы, и несдержанный горестный вой. Мертвый музыкант у чадящего костра. Светлейший Анхенаридит ир го тэ Ставэ, холодный, надменный, обозленный. И человеческая девочка Лариса. В штанах по вампирской моде и блузе по моде человеческой. Постриженная, как вампирка, но вампиркой так и не ставшая. Думать по–вампирски не сумевшая. Чувствовать по–вампирски не научившаяся. Уже не испуганная. Уже не верящая. Уже… даже не любящая. Без надежды. Без будущего. И даже прошлое кажется сном. — Взгляни, Анхен, вспомни! Кем был ты в Стране Людей? Благородный куратор, воспитывающий у студентов любовь к родине и тягу к знаниям. Самоотверженный хирург, не покидающий операционную, пока есть хоть какие–то силы, и даже тогда, когда не осталось уже никаких. Неутомимый администратор, спасающий человеческих детей вопреки прямому распоряжению начальства. Целеустремленный политик, добивающийся спасительных для людей законов о всеобщей вакцинации и закрытии Бездны. Ты и тогда убивал людей, я иллюзий не строю. Братьев и сестер тех, которых спасал. Но ведь скольких — спасал! А теперь? Что стало с тобой теперь, Анхен?

Вздыхаю. Почти что всхлипываю. Злюсь на себя за это проявление слабости. Но он молчит. Не перебивает. Слушает.

— Здесь. По эту сторону, — говорить об этом тяжело, но надо. Потому, что если молчишь — значит, проблемы нет. А она ведь есть. Он не только губит меня, ломая и перемалывая, он и сам — гибнет. — Ты появился и убил Доири. Взмахом руки. В пепел. Я не о том, кто и в чем виноват. Он был вампир. Как и ты. И, по вашим меркам, мальчишка.

— Я — спасал тебя, — проникновенно так, снисходительно. Впору слезу пустить от собственной неблагодарности.

— Нет. Карал его. Хотя — при всей моей к нему нелюбви — он был последний, кто был виноват. Просто всех виноватых — без тебя убили. А меня ты не спас. Просто переложил умирать из одного места в другое. И — да, извини, забыла. Про удары по лицу. Ведь меня в тот миг ты тоже считал виноватой. В том, что попалась, подставилась, позволила сделать себя рабыней. Потому и бросил тогда — в наказание. Ты же мастер у нас — наказывать.

— Я не…

— Ты — да! Далее. Аниарский храм.

— Не начинай, — морщится, как от боли.

— Я продолжаю. И не о себе. Меня ты пришел и спас. Было. Вот только для моего спасения точно надо было рушить храм? Уничтожать святыню, калечить, а может, и убивать всех этих женщин? Нет. Ты просто карал. Наказывал, и не мог остановиться. Тебе все равно, кого карать: вампиров, людей. Ты же всемогущий. Владыка немного сдерживает. Но уверена, это временная трудность, ты справишься.

— Ларис, прекрати говорить о том, чего не понимаешь!

— Вот только когда ты всех вокруг покараешь и со всем справишься, приведешь к единому знаменателю и заставишь мир видеть по своему, — нет, я не прекращу, я договорю. — Что останется в самом тебе — от тебя? Что останется в тебе от того эльвина, кем ты некогда был?

— Ты не знаешь, каким я был!

— Что останется от того куратора, которым вся страна восхищалась?

— Не припомню твоих восторгов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Вампиры девичьих грез

Похожие книги