Край, куда не дойдёшь, не доедешь

Гаспар подумал про себя, что по части чудачеств его тетка могла бы потягаться со многими. Однако спорить не стал и снова пошел в лес. Просто так, на всякий случай, он решил наведаться в то место, где дорога, что спускается от Ломенваля к далекой большой реке — Маасу, — делает два длинных изгиба, пересекая овраг посреди леса. К дороге в этом месте вплотную подступает крутой откос, поросший пышной зеленой травой. К своему удивлению, Гаспар обнаружил в лощинке гнездо лисичек; пока он собирал грибы, ему пришло в голову, что можно загнать лошадь сюда: у нее не будет выхода, если он прижмет ее к откосу, спускающемуся к дороге почти отвесно. Да, он поймает эту лошадь, и если не объявится хозяин и Габриэль Берлико не будет иметь ничего против, он, Гаспар, станет ее законным владельцем. Он сам понимал, что его план, скорее всего, из области несбыточного, однако на другой день захватил с собой недоуздок и, снова набрав против всяких ожиданий довольно много грибов, пустился на поиски.

Пегая лошадь все время кружила на одном пятачке. Многие ломенвальцы тоже видели ее, но она их нисколько не интересовала. “Из цыганского табора убежала”, — говорили они, не давая себе труда задуматься. Для Гаспара в этом было нечто другое, чего он сам не смог бы объяснить. Взмыленные бока лошади завораживали его странной красотой. В тот день не успел он пройти и двухсот шагов по просеке, как лошадь метнулась ему навстречу, но тут же круто повернула назад. Гаспар пошел по ее следам и после довольно долгой игры в прятки среди густой поросли с удивлением увидел в просвете между деревьями маленькую лужайку, обрывавшуюся откосом над самой дорогой. Лошадь стояла посреди лужайки и спокойно щипала траву.

Медленно, осторожно, стараясь не спугнуть ее, Гаспар шагнул вперед. Лошадь продолжала пастись, понемногу продвигаясь к откосу, и вскоре оказалась у самого склона, круто уходившего вниз, — до дороги был добрый десяток метров. Удача улыбалась Гаспару, тем более *ito лошадь стояла как раз между двумя колючими кустами. Чуть впере-ди справа рос можжевельник. Еще несколько шагов — и Гаспар мог дотронуться до лошади рукой. Все складывалось до того благоприятно, в полном соответствии с надеждами Гаспара, что несколько долгих минут он стоял, не смея шелохнуться. Наконец он набрался решимости и, обращаясь к лошади, ласково заговорил. Лошадь подняла голову и прислушалась. Бока ее мягко вздымались и опускались. Она, казалось, уже признавала себя побежденной и готова была вознаградить мальчика за терпение.

Гаспар подошел ближе, протянул руку, чтобы погладить пышную гриву, а другой рукой нащупал в кармане рубашки недоуздок. Именно в этот миг пегая лошадь показала, на что она способна. Не выдав своего намерения ни малейшим движением, она, как пущенная из лука стрела, взлетела над кустом можжевельника и, перепрыгнув через него, ускакала в лес той самой тропой, по которой пришел Гаспар.

Мальчик остолбенел, с глупым видом уставясь на дорогу внизу под откосом и на вершины елей, росших еще ниже, на дне оврага. Он слышал стук копыт, приглушенный влажной землей лесной чащи. Вскоре топот замер вдали. Гаспару ничего не оставалось, как вернуться несолоно хлебавши в гостиницу.

Мальчик уже пошел было к лесу, но тут снова раздался стук лошадиных копыт, только теперь он звучал гулко и весело. Лошадь, должно быть, бежала по дороге. Гаспар вернулся и, подойдя к краю откоса, увидел мелькающие между деревьями черные и белые пятна. Лошадь бежала вверх по дороге прямо на Гаспара; их разделяли два уступа крутого склона в том месте, где дорога делала один поворот, а затем — второй. На этот раз Гаспар понял, что лучшего случая застигнуть лошадь врасплох ему не представится: усталость непременно возьмет свое, лошадь замедлит бег, и нет ничего легче, чем преградить ей путь, спрыгнув в нужный момент с откоса.

Гаспар соскользнул вниз по крутому склону и затаился в высокой траве — до дороги оставалось всего несколько шагов. Лошадь миновала первый поворот, второй... Когда она оказалась совсем близко, Гаспар прыгнул, нога его зацепилась за корень.

В очередной раз (увы, не в последний!) пришлось Гаспару испытать на своей шкуре, что такое невезение. Падая вперед, он на миг увидел небо над бескрайней зеленью леса. Трава немного смягчила падение, но мальчик перекувырнулся через голову, и, как ни цеплялся за траву и корни, пришлось ему все-таки скатиться до самого низа. Мелькнул перед глазами асфальт, небо, снова асфальт... Последний толчок, там, где склон становился отвесным, — и Гаспар вылетел прямо на середину дороги.

Он уже решил было, что разобьется насмерть, ударившись об асфальт, как вдруг ощутил под руками лошадиную гриву. Невероятно: он упал плашмя поперек спины лошади и теперь висел, ухватившись за гриву и зацепившись одной ногой за шею. Ценой немыслимых усилий ему удалось обрести равновесие и усесться — в такой позе Гаспару было бы вполне удобно, умей он ездить верхом.