Край глаза

Кот снова сидел перед ним. Эрику было совершенно очевидно, что Степа его если не видит, то как-то чует. Сколько времени он лежал вот так, Эрик сказать не мог. Но вскоре он привел мысли и чувства в порядок и обратил внимание, что так и не задышал снова с тех пор, как увидел кота в первый раз. Он приподнялся на локте и принялся экспериментировать с котом. Он обнаружил, что видеть живой мир легче и удобнее левым глазом, если закрыть правый. Можно было видеть кота, если просто скосить глаза к носу, и когда все раздваивалось, одна из двух картин была живым миром, и Степа был виден слева. Эрик посмотрел на кота и собрался заговорить с ним, как тот вдруг дернул ушами, повернулся и выбежал из ванной комнаты, задрав хвост. Эрик всё еще косил и услышал, как хлопнула входная дверь. Похоже, кто-то пришел.

Эрик вышел из ванной в коридор. Глаза уже давно перестали уставать от усилий, и он легко разглядел отца, который опустил сестру Глашу на пол и сложил коляску. Глаша весело затопала на уже довольно уверенных ножках в комнату Эрика. Отец разулся и последовал за ней медленно и тяжело.

Эрик заглянул в комнату, но заходить не стал. Боль в груди прошла, но там теперь будто все было залито свинцом, который остыл и тянул вниз тяжким грузом.

— Ну что, хорошо погуляли? — услышал он голос матери, как в морской раковине.

— Хорошо, — ответил отец. Его голос был тусклым и усталым.

— Хаясё! — прозвенел голос Глаши, — А де Эик?

— Потеряли мы Эрика…

Дальше мама заплакала, и отец тоже. Он подал ей стакан воды, который она оттолкнула. Они крепко обнялись, сидя на кровати Эрика, а Глаша топала по комнате и деловито заглядывала под стол, за шкаф и под кровать, рассуждая вслух:

— Ни пьякай. Попьёбуем найти. Игаем в пьятки…

Онa вдруг остановилась прямо перед дверным проемом и подняла глаза на Эрика.

— Эик! — сказала она строго, — Насёйся…

Она оглянулась на родителей, которые теперь покачивались, как в сидячем танце. Рука отца с пледом, как крыло, укрывала мамины плечи, его глаза были закрыты, а она прижимала к лицу голубой свитер и стонала. В удивлении и умилении Эрик не знал что думать. Он присел на корточки перед Глашей, которая то появлялась, то исчезала, в зависимости от его положения глаз. Глаша медленно подняла в сторону Эрика указательный палец, а повернув голову, встретилась с ним глазами и улыбнулась. Мимо четырех молочных зубов потекла прозрачная, как роса, слюна и ниткой потянулась к пуговице на абрикосовой курточке. Эрик протянул руку, чтобы взять сестру за неуверенный палец, но, как и следовало ожидать, контакта не произошло. Он зажмурился и попытался вздохнуть. Вздох получился, но движения воздуха не возникло. Когда раньше он играл с Глашей и нежно дул ей в лицо, она закрывала глаза и смеялась. Теперь от его вздоха не дрогнули ни её огромные ресницы, ни кудрявая челка.

Когда он снова скосил глаза, Глаша появилась, но она уже опустила руку, а на лице было явное недоумение. Увидев Эрика, а он уже был в этом уверен, она снова улыбнулась и закрыла глаза руками.

— Тю-тю! — Сказала она, — Нету Эика.

За ее спиной всхлипнул отец. Он стремительно встал, подхватил ее на руки и, пройдя сквозь сына, понес на кухню. Эрик вздрогнул, но успел увидеть, как Глаша выгнула спину и попыталась оглянуться на Эрика, снова поднимая растопыренные пальцы.

— Бьятик тю-тю, гоёвка боит.

Эрик слегка надавил себе на веки и помассировал глазные яблоки. Дневной свет исчез, он снова стоял в темном коридоре. Голос Дядьяши показался ужасно громким в сухой тишине. Он стоял у входной двери, привалившись к вешалке, и наблюдал за Эриком.

— А меня Степан не видит. Зато галка, которую я на балконе прикармливал, долго потом пыталась за рукав подергать. Улетела давно… И сестренки твоей, тоже не хватит больше чем на несколько дней. Э-эх! Соседского пацана знаешь? Ваньку трех лет из первой квартиры. Ну, который орет все время.

— Он уже не орет. Ему четыре года.

— Это он от меня орал. Бабка-дура напугала его бабайкой, так он, как увидит меня — так начинал орать, как резанный. А когда я помер, он тоже орал. Я как гляну на него, так он давай орать…

Эрик махнул рукой от досады.

— Дядьяша, ты мне лучше скажи, почему… Как так получилось? Если это какое-то иное измерение, то где другие мертвые. Тут их толпы должны быть. Этому дому лет пятьдесят. Здесь и в соседних домах кто-то время от времени умирает. У Пашки бабушка умерла в позапрошлом… В том доме, что через дорогу от нас, тетка какая-то недавно выпала из окна. Где они? Почему тут только вы и я… одни.

Старик усмехнулся и вышел из квартиры сквозь закрытую дверь.

— Ну, не совсем одни… — успел услышать Эрик.

* * *

— Лифт не работает для нас, так что давай, не отставай, сосед.

Дядьяша поднимался по лестничной прямоугольной спирали многоэтажки довольно проворно. При этом спина его была все также согнута, а на каждой ступеньке он кряхтел, как всегда.