Край

– Да ну тебя! – отмахнулся Демидович. – С этим тут и без нас успешно справляются. Я же не совсем выживший из ума старикашка-алкоголик, как ты полагаешь.

– Я так не считаю, – поспешно заверил Платон.

– Да знаю я тебя, как облупленного, – скривился Демидович. – Потерпи, мне недолго осталось. Будешь сам рулить.

Платон почувствовал, как краснеет, хотя раньше за собой такого ни разу не замечал – обычно ему удавалось скрывать эмоции. Демидович притворился, что не заметил, и продолжал:

– Выглядит, как обычная настойка, но представь, если наладить серийное производство в нормальной таре! Спрос будет, гарантирую. Чего я только в жизни не пил, но оно рядом не лежало. Попробуешь – поймешь.

Платон выслушивал Демидовича с кислым видом. Так трезвый человек в общественном месте терпит откровения подвыпившего мужика с соседнего сиденья – уйти нельзя, потому что зажат возле окна, и сидишь, киваешь в ожидании скорой остановки.

– Если наладить массовое производство, этой продукцией заполоним каждую полку в стране. И оно не залежится! Спрос будет колоссальный – покупать станут и трезвенники, и язвенники, – продолжал рассказывать Демидович, туманным взором вглядываясь в светлое будущее процветающей Лоскутовки. – И главное – ни следа похмелья. Можно пить не только в пятницу, но и в любой другой день недели, а с утра со свежей головой идти на работу, не опасаясь грозного начальника. Да и начальник, наверняка, накануне принял пять капель с зарубежными партнерами из дружественных стран.

«Надеюсь, столицу не перенесут в Лоскутовку», – подумал Платон, глядя на разошедшегося Демидовича, которого понесло на такие галеры, что Платон всерьез испугался, не придется ли сдавать Котова на принудительное лечение по случаю очередного приступа «белой горячки», как случалось ранее. Тогда взволнованной его отсутствием общественности сообщили, что Демидович лег на плановую операцию для выполнения коронарного шунтирования, и два месяца в пресс-релизах сухо сообщалось, что у пациента аппетит хороший, сам он идет на поправку, а швы затянулись и почти не видны.

– Правильно проведя рекламную компанию, мы станем не только лидером национального производства, но и локомотивом экономики в целом, организовав экспорт в другие страны. Не знаю, из чего ее Михалыч делает, но, кроме него, никто не владеет секретом, а мы никому и не скажем, – Демидович подмигнул. – Когда эти олухи подсядут на наше черное золото, мы сможем всему миру диктовать условия.

«Тронулся-таки умом, старикашка», – подумал Платон. Его воображение отказывалось представлять заграничные очереди за пойлом от Михалыча.

– Вино и коньяки – детский лепет по сравнению с нашим продуктом. Всякий попробовавший подсядет на иглу… то есть на бутылку, – исправился Демидович, – мы будем диктовать наши условия, а они будут исполнять, как миленькие. Все будут выполнять, как миленькие, – заело Демидовича. – Как миленькие будут…

Он погас, и Платон разволновался, не случилось ли чего, но Котов опять «включился» плеснул еще стаканчик и опрокинул его не менее профессионально, чем предыдущий. У него словно щелкнуло в черепушке – какой-то невидимый миру переключатель – и Демидович из полоумного мечтателя превратился в генерального инспектора с деловой хваткой.

– Необходимо продумать стратегию и определить порядок дальнейших действий, составить бизнес-план, как ты умеешь. План представим в центр на согласование, но ждать ответа не станем. Пока они будут возиться с цифрами и бюджетами, начнем производство и покажем первые результаты, а победителей, как известно, не судят. Хотя, нет! – перебил себя Демидович и заговорщицки подмигнул Платону. – Фигу этому центру, мы и сами с усами. Организуем частное предприятие! Ты же хотел себе свечной заводик на пенсии? Пусть утрутся!

– Надо найти производственные мощности, разработать технологию серийного производства, закупить оборудование, настроить линию, – принялся перечислять Платон занудным голосом. – Не так-то просто, если правильно понимаю…

– Весь административный ресурс тебе в руки. Сроку тебе полтора месяца.

– Мало. Не менее полугода, если контракты и поставки осуществлять напрямую без тендеров. Одно проектирование на месяц затянется.

– Полтора месяца! – повторил Демидович генеральским голосом и нахмурил брови. – Это же не госзаказ, а частная лавочка. С твоими навыками можно и в неделю уложиться. Наладь для начала производство небольших партий, а расширяться будем после. Не справишься, уволю, – поставил он ультиматум. – Бутылку с собой забери, как наглядное пособие.

– Понятно, – Платон испытывал гамму противоречивых чувств.

Он понял, что аудиенция закончена и пора приступать к цивилизованному захвату мира, живописно обрисованному Демидовичем в ярких радужных красках.

Платон взял папку с бутылкой и отправился к выходу. На половине пути обернулся и спросил:

– Где Михалыча искать?

– В НИИ Края, конечно, – ответил Демидович, словно удивляясь неосведомленности зама, обычно находящегося в курсе происходящего.

– Конечно, – пробормотал Платон, – ну где же он может обитать? Здесь все дороги ведут в НИИ…