Крабат

— Рейнхард Гейдрих, шеф тайной государственной полиции Рейха, — негромко проговорил пилот. — И не он один. Во всяком случае, делают вид, будто верят. Нет, для дезинформации слишком глупо и сложно. Куда проще по примеру Жюля Верна выдумать безумного профессора Шульце с его секретным городом Штальштадтом.

Затушил окурок, бросил в ведро.

— И ладно!.. Ну что, Марек, в небо?

5

Цеппелин, громадная серебристая сигара с черной свастикой на хвосте, появился над Парижем перед заходом солнца. На улицах темнело, но в небе еще хватало света. Дирижабль был превосходно виден — весь, от острого носа до округлых алюминиевых стабилизаторов. Вдоль корпуса-сигары — надпись, массивные черные литеры: «OLYMPIA». И еще одна на белом полотне-транспаранте под наполненным водородом брюхом: «Берлин, 1936».

Гостя не ждали, он явился сам. Не пущенный на землю, цеппелин неспешно плыл над старыми кварталами центра. Круг, еще один круг, еще… Порывы ветра разносили из-под небес обрывки бодрого марша.

Свободен путь для наших батальонов,
Свободен путь для штурмовых колонн!
Глядят на свастику с надеждой миллионы,
День тьму прорвет, даст хлеб и волю он.

Люди на улицах смотрели вверх. Молчали. Очень немногие пытались приветствовать, снимали шляпы, тянули вверх руки. На таких оглядывались, даже плевали вслед. Куда больше было тех, кто грозил небу бессильным кулаком, однако серебристому гостю не было дела ни до друзей, ни до врагов. Винты рассекали послушный воздух, ветер трепал белое полотно транспаранта.

В последний раз сигнал сыграют сбора!
Любой из нас к борьбе готов давно.
Повсюду наши флаги будут реять скоро…

Слова уносились прочь, негромко гудели шершни-моторы, сигара с фирменным знаком «Хакен Кройц» заходила на очередной круг. А из-за острых шпилей Собора Богоматери на тихий беззащитный город уже смотрела Мать-Тьма.

* * *

Женщина наблюдала за цеппелином от храма Святого Сердца, с небольшой площади перед главным входом. Попала сюда случайно, после важного разговора в одном из старинных особняков Монмартра. Ничего нового не узнала, лишь убедилась в собственной правоте. Франция не станет воевать — ни из-за братски воссоединенной Австрии, ни из-за обреченной Чехословакии. «Пуалю» еще некоторое время постоят на границах, демонстрируя французскую непобедимую мощь — и разойдутся к началу августа. Самое время отпусков… Это было уже решено, в правительстве яростно спорили совсем о другом: посылать ли команду на Берлинскую Олимпиаду или все-таки объявить бойкот. Это и вправду — вопрос вопросов. А война? Какая еще, sangbleu, война? Избиратель хочет мира, только мира!..

Велев остановить машину, она вышла на площадь, сунула руки в карманы легкого летнего пальто и поглядела в небо. Охрана, двое мрачных парней из «старой гвардии» О'Хары, ненавязчиво топталась в стороне. Синий «Citroen Rosalie» больше не появлялся, но женщина решила не рисковать. Ездила только с шофером, а в перчаточнице авто ждал своего часа пристрелянный «парабеллум». И все равно было тревожно, цеппелин же, нежданно-негаданно появившийся в парижском небе, принес с собой настоящий страх.

Очень хотелось курить. Женщина держалась из последних сил, хотя в сумочке лежала пачка купленных в гостиничном киоске красных «Gauloises». Но сдаваться рано — и бояться никак нельзя. Еще немного, и на сухой парижский асфальт незримо ступит беспощадная дочь греческого бога Пана, вцепится в горло, вонзит острые ногти в сердце…

…Серебристая сигара с черными свастиками на хвосте никак не хотела улетать. Кружила, кружила, кружила…

Женщина знала, как победить страх. Надо рассечь его на части, беспощадно, безжалостно, даже если кровь брызнет из пальцев. Раз! Два! Три!..

Она не забыла про «третий труп», хотя газетчики, ловцы свежих новостей, о нем больше не вспоминали. Молчание подобно омуту, в его темных глубинах может таиться все, что угодно. К примеру, полиция все-таки вышла на след, но не спешит оповещать прессу. Могли что-то заподозрить и ее подчиненные. Пока они тоже молчат и честно пытаются искать пропавшего босса. Версия про внеплановую поездку на Канары с юной манекенщицей из дома моды «Paul Karre» остается наиболее популярной. Семнадцатилетняя звезда подиума действительно исчезла, скандал только начинает разгораться, причем О'Хару поминают все чаще. Слишком известны его вкусы.

«Когда мы впервые встретились, ты была голая, с синяком на левом боку, и от тебя скверно пахло». Неудачливой эмигрантке из портового Гамбурга было тогда пятнадцать…

Ее никто ни в чем не подозревал, но женщина понимала, что обезображенный мертвец может ступить на парижский тротуар в любую секунду. Прямо сейчас!

Она вздрогнула, сжала кулаки в карманах. Пусть приходит. Она готова Раз!..