Козел отпущения

Они усматривают в суде над Иисусом, во вмешательстве толпы, в распятии событие, уникальное само по себе – в качестве исторического события. Евангелия же, напротив, говорят, что Иисус находится в том же самом положении, что и все прошлые, будущие и нынешние жертвы. Богословы видят здесь только метафору, более или менее метафизическую и мистическую. Они не понимают Евангелия буквально и склонны фетишизировать Страсти. Сами того не сознавая, они продолжают дело своих противников и дело всякой мифологии. Они ресакрализуют насилие, десакрализованное евангельским текстом.

Ошибочность такого подхода доказывается тем, что в самом тексте Евангелий встречается еще один пример коллективного убийства – отличающийся в фактических деталях, но по своему механизму и по отношениям между участ-никами совершенно идентичный Страстям. Я имею в виду убийство Иоанна Крестителя. Я разберу рассказ о нем у Марка. Хотя это текст относительно краткий, он поразительно четко изображает миметические желания, а затем миметические соперничества и, наконец, вытекающий из рассказа в целом эффект козла отпущения. Невозможно считать этот текст простым отражением или дублетом Страстей. Различия слишком велики, чтобы мы могли заключить, будто у двух рассказов один и тот же источник или даже что они друг на друга как-то повлияли. Сходство между двумя рассказами объясняется, во-первых, идентичной структурой изображенных событий и, во-вторых, предельным мастерством обоих евангелистов в проведении общей для них концепции индивидуальных и коллективных отношений, составляющих эти два события, – миметической концепции.

Убийство Иоанна Крестителя послужит контрольной проверкой нашего анализа рассказа о Страстях. Оно позволит нам проверить систематичность евангельской мысли по вопросу коллективного убийства и его роли в генезисе нехристианских религий.

Ирод пожелал жениться вторым браком на Иродиаде, жене своего брата. Иоанн осудил этот союз. Ирод отправил его в тюрьму – но, видимо, не столько ради того, чтобы покарать его дерзость, сколько ради того, чтобы его защитить. Иродиада настойчиво требовала его голову. Ирод ей его голову дать не хотел. В конце концов жена взяла верх, приказав своей дочери плясать на пиру перед Иродом и его сотрапезниками. Наученная матерью и поддержанная сотрапезниками, дочь потребовала голову Иоанна Крестителя, и Ирод не осмелился ей отказать (Мк 6, 14–28).

Начнем с самого начала:

Сей Ирод, послав, взял Иоанна и заключил его в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что женился на ней. Ибо Иоанн говорил Ироду: не должно тебе иметь жену брата твоего (17–18).

Пророк делает акцент не на незаконности подобного брака. В фразе «не должно тебе иметь жену брата твоего» глагол ekhein, «иметь», не имеет юридических коннотаций. Фрейдистски-структуралистская догма, всюду предполагая формальные правила и их нарушения, поощряет интерпретации, которые не годятся для Евангелий. Не будем вносить мелочный легализм под предлогом его бичевания туда, где он никогда не играл главной роли. Этому противятся и дух и буква евангельского текста.

О чем идет речь на самом деле? О братьях-врагах. Братья обречены на вражду самой своей близостью; они оспаривают одно наследство, один венец, одну жену. Все, как и в мифе, начинается с истории братьев-врагов. Желают ли они одного и того же, потому что похожи друг на друга, или же похожи друг на друга, потому что желают одного и того же? Отношением родства в мифах предопределено близнечество желаний или же близнечеством желаний предопределено сходство, называемое братским?

В нашем тексте кажется, что все эти предположения верны одновременно. Ирод и его брат служат одновременно и символом желания, которое прежде всего интересует Марка, и реальным историческим примером результатов этого желания. У Ирода действительно был брат, и Ирод у него действительно отнял Иродиаду, его жену. Мы знаем от Иосифа Флавия, что за это удовольствие Ирод дорого заплатил; наш текст об этом не говорит, но эта расплата – вполне в духе миметических осложнений и, следовательно, в духе пророческого поучения: Ироду пришлось прогнать свою первую жену, и ее отец наказал ветреного зятя, нанеся ему тяжкое поражение.

«Иметь» Иродиаду, овладеть ею – плохо для Ирода не в силу какого-то формального правила, но потому, что в данном случае приобрести жену – значит обездолить брата. Пророк предостерегает своего царственного слушателя против скверных последствий миметического желания. Евангелия не строят себе иллюзий о возможности арбитража между братьями. Нужно сопоставить это предостережение с очень коротким, но очень показательным текстом в Евангелии от Луки:

Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? (Лк 12, 13–14).