Козел отпущения

Ненавидящий Меня ненавидит и Отца моего.
Если бы Я не сотворил между ними дел,
каких никто другой не делал,
то не имели бы греха;
а теперь и видели,
и возненавидели и Меня и Отца Моего.
Но да сбудется слово, написанное в законе их:
возненавидели Меня без причины.
Когда же приидет Параклет,
Которого Я пошлю вам от Отца,
Дух истины, Который от Отца исходит,
Он будет свидетельствовать о Мне
[ekeinos marturesei peri emou];
а также и вы будете свидетельствовать
[kai humeis de martureite],
потому что вы сначала со Мною.
Сие сказал Я вам, чтобы уберечь вас от скандала.

Изгонят вас из синагог;
даже наступает время,
когда всякий, убивающий вас, будет думать,
что он тем служит Богу.
Так будут поступать,
потому что не познали ни Отца, ни Меня.
Но Я сказал вам сие
для того, чтобы вы, когда придет то время,
вспомнили, что Я сказывал вам о том

(Ин 15, 23–27; 16, 1–4^*).

Конечно, этот текст имеет в виду битвы и гонения, современные эпохе его создания. Никаких других событий он и не может иметь в виду непосредственно. Но косвенно он имеет в виду и другие – все другие – битвы и гонения, ибо не мстительность над ним господствует, а он господствует над ней. Делать из этого текста прообраз современного антисемитизма под тем предлогом, что этот текст всегда понимали неправильно, – значит поддаваться скандалу, значит превращать в скандал то, что нам дано (как нам сказано), чтобы уберечь нас от скандала, чтобы предотвратить недоразумения, к которым может привести видимая неудача Откровения.

Откровение терпит неудачу лишь по видимости; оно приводит к гонениям, способным, казалось бы, его заглушить, но которые в конце концов его исполняют. Пока слова Иисуса до нас не достигли, мы не имеем греха. Мы остаемся на стадии гадаринцев. Гонительская репрезентация еще сохраняет для нас относительную легитимность. Грех – это сопротивление Откровению. Это сопротивление проявляется как ненавидящее гонение на источник Откровения, то есть на самого истинного Бога, так как это именно он явился, чтобы нарушить наши мелкие договоренности, более или менее уютные, с нашими родными бесами.

Сопротивление гонителей – например, Павла до его обращения – делает явным именно то, что оно должно было бы скрывать ради того, чтобы быть успешным, – а именно виктимные механизмы. Оно исполняет то разоблачительное слово, которое дискредитирует гонительские обвинения: «возненавидели Меня без причины».

Я вижу здесь теоретическое резюме главного евангельского процесса – того, который описывают все тексты, прокомментированные на предыдущих страницах, и который протекает и в нашей собственной истории, – который протекает, будучи самой историей, с ведома и на глазах всего мира и который есть не что иное, как пришествие Параклета. Когда придет Параклет, говорит Иисус, он будет свидетельствовать обо мне, он откроет смысл моей невинной смерти и всякой невинной смерти с начала и до скончания мира. Таким образом, те, кто придут после Христа, будут свидетельствовать подобно ему – не столько своими словами или своей верой, сколько становясь мучениками, умирая, как и сам Иисус.