Ковен избранных

Магия внутри кипит, тревожная и возбужденная, и мне приходится сдерживаться, чтобы не призвать руны и не освободить себя и всех остальных прямо сейчас. Вполне вероятно, у нас не так много возможностей сбежать, и мне стоит действовать с умом. Проявить терпение кажется лучшим шагом – для начала стоит дождаться, пока все остальные тоже придут в сознание, чтобы мне не пришлось никого нести, если мы будем с боем пробиваться наружу.

Энох стонет, и я вижу, как дергается его голова. Наблюдаю за тем, как к нему приходит осознание того, что он привязан к стулу. Энох вскидывает голову и вертит ею из стороны в сторону, осматриваясь. Наши глаза встречаются, и я замечаю, как в них странным образом проносится облегчение.

– Что происходит? – хрипло спрашивает он.

– Не знаю. Я сама не так давно очнулась.

– У тебя идет кровь, – сообщает он, а затем начинает бороться с веревками.

– Тихо! – шикаю я. – Нам не нужно, чтобы сюда кто-нибудь пришел.

Энох замирает, и я вижу на его лице беспомощную ярость. В углу что-то слегка шевелится, и я вскидываю голову в том направлении. Меня снова атакует боль, и я моментально жалею о том, что сделала резкое движение. И только сейчас я замечаю, что в углу что-то свисает с потолка.

Я щурюсь, пытаясь заставить глаза работать так, как они работали бы в обычной ситуации, без травмы головы, от последствий которой я сейчас страдаю. И ахаю, когда понимаю, что это подвешенный на крюк в потолке человек. Он истощен и весь в грязи, цвет его одежды и кожи сливается с серо-коричневыми стенами комнаты.

Энох следует за моим полным ужаса взглядом.

– Какого черта здесь происходит?

Словно в ответ на его вопрос в нише справа от меня раздается лязг, и по комнате эхом проносится скрежет металла по металлу. Открывается дверь, и через открывшийся проем замечаю лестницу – возможно, мы находимся в погребе или подвале. В сырое грязное помещение проходят семеро мужчин, и в моей голове вспыхивает искра узнавания.

Среди них – тот самый блондин из бара. Я внимательно смотрю на него, а он тем временем заходит внутрь и занимает место рядом с остальными. Если до этого у меня и были сомнения относительно того, кто нас похитил, то появление светловолосого «викинга» их развеяло. Черт!

– Открывай глазки, малышка Страж, – насмехается надо мной чей-то мягкий голос.

Я смотрю в сторону двери, и меня бьет под дых еще одно узнавание. В комнату заходит тот самый мужчина, про которого я подумала, что он с Ближнего Востока. Араб проводит тыльной стороной ладони по своей смуглой коже с проступившей щетиной и впивается в меня глазами. Он наблюдал за тем, как я дралась с Мудилой-Гигантом в Лас-Вегасе больше месяца назад. А ведь я чувствовала, что этот ублюдок придет за мной.

Его взгляд падает на мою залитую кровью футболку, и радужки цвета виски вспыхивают красным. Он делает глубокий вдох и сокращает расстояние между нами. Затем берет меня пальцем за подбородок и поднимает его до тех пор, пока мои глаза не встречаются с его. Я слегка морщусь от боли, а он пялится на меня.

– Ну что за услада для глаз, малышка Страж. Мы думали, что потеряли тебя, но вот ты здесь, и все это время была прямо у нас под носом.

Откуда он, черт подери, знает, кто я такая, если я сама выяснила это всего несколько дней назад?

Араб наклоняется и вдыхает мой запах, и этот жест занимает вершину списка самых жутких вещей, что я когда-либо испытывала. Он убирает пальцы с моего подбородка, и я замечаю на них кровь. Сижу в ожидании, что он достанет носовой платок и вытрет ее: он похож на человека, которой носит с собой платок. Но к чему я оказываюсь не готова, так это к тому, что он поднесет пальцы к своим губам и слижет с них мою кровь, словно наслаждаясь мороженым.

Вот это – самое жуткое, что я когда-либо испытывала.

Его глаза снова вспыхивают красным, и в моей голове снова что-то щелкает. Я и без того уже догадалась, что он ламия, но готова поспорить на что угодно, что эта группа – то гнездо, которое исчезло одновременно с моим отцом, или же как минимум его часть.

Я оглядываюсь и замечаю, что Энох злится и явно пытается что-то придумать. Сидящие рядом с ним Нэш и двойник Джареда Лето, по всей видимости, до сих пор не пришли в себя, а Паркер окаменел от страха, и по его щекам текут слезы.

– Смотрю, вы уверенные игроки в «было ваше – стало наше». Не расскажете, кто вы такие и почему они здесь? – Я указываю подбородком в сторону Эно– ха и его друзей. Мой голос ровен и невозмутим, и я рада, что он не звучит так же испуганно, как я себя чувствую.

В комнате эхом отдаются смешки.

– Да уж, «было ваше – стало наше» – это хорошо сказано. Я Фарон, а ты?

Я удивлена, что араб не знает моего имени. В ночь моего последнего боя в Лас-Вегасе он наблюдал за мной как ястреб. Ведущий объявлял мое имя, когда я вышла на арену. Он знает, что я Страж, и, очевидно, знал, где меня искать, – хотя это вызывает целый ряд других вопросов, которые я вынуждена в данный момент проигнорировать, – но как он может не знать обо мне таких подробностей?

Уловив на моем лице замешательство, Фарон цыкает.