Ковчег

Огонь искрящейся лентой пронесся перед лицом Занудина — Абрикос снова исчез. Занудин, сбитый с толку, стоял на том же месте. Что же не так?

— Не стой! Иди! — эхом разнеслось под сводом анфилады. Абрикос, стало ясно, по-прежнему наблюдал за ним. Занудину не оставалось ничего другого, как продолжить путь.

«Что же, что же, что же не так?!» — сжимал кулаками свою голову Занудин, точно пытаясь таким макаром выдавить из нее ответ.

«По комнатам анфилады, действительно, можно двигаться нескончаемо, будто цель вымерена шагами — какая ерунда! — но и встав на месте, не увидишь того что должен, — осенило вдруг Занудина. — Идти — только не ради пройденного расстояния, а ради смысла, заложенного в самом движении: из комнаты в комнату, из комнаты в комнату… Смысл в том, что я могу это делать!»

«А зачем я очищал эти комнаты?» — задался очередным вопросом Занудин.

«Ну же!»

«Населить их другими образами!»

Но какими?..

«Как какими!! — мысленно завопил Занудин, доходя до предела чувственного возбуждения. — Да теми же, теми! Образами того сна!»

И сию секунду, словно отклик на посетившую Занудина догадку, дверные проемы по всей анфиладе стали закрываться. Занудин страшно перепугался. Их закрывали не двери, а жуткие завесы, сотканные из мрака. Ни в ту, ни в другую сторону анфилада больше не просматривалась — он оказался попросту заперт в одной из этих бесчисленных комнат. И как тьма пропитывала теперь все вокруг, подобно ей и отчаяние проникало в душу Занудина.

Занудин в бессилии повалился на спину и пронзительно закричал. Но крик его… превратился в вопль младенца!!

…Голый, крохотный и беззащитный, Занудин спешил уползти прочь от неведомой опасности. Длинная пуповина путалась в ногах, а слезы градом сыпались из глаз. Где-то рядом — он чувствовал, и это разрывало его сердце на части — в страшных муках умирала роженица… А потом сознание его окутало марево. Он увидел, как вырастет. И станет сильным. И станет охотником. И будет знать об охоте очень много. Хороший охотник. И женщины будут любить его за то, что он хороший охотник. И у него будут дети. Но он будет плохим отцом и плохим мужем, но он никогда не перестанет быть хорошим охотником. И он доживет до белой бороды. И начнет тяготиться жизнью, потому что тело станет слабым, а глаз потеряет зоркость. И хотя по-прежнему никто не подумает усомниться в том, что он хороший охотник — он поймет: время его позади. И он умрет зимой, потому что таких холодных зим на его памяти еще не было…

На подкашивающихся ногах добрел Занудин до завесы. При близком рассмотрении она походила то на клубящийся черный дым, то на отвратительных копошащихся червей. Неистовство шевельнулось в душе Занудина, и он бросился на завесу, точно на живого врага. Не встретив препятствия, Занудин провалился в следующую комнату анфилады…