Ковчег

— Да, несомненно, — поспешил согласиться Занудин, хотя вряд ли понял, о чем имел желание сказать его гость.

Айк нервно закурил и подсел поближе к Занудину.

— Не знаю, можно ли просить тебя об одном одолжении, — он понурился, — но для меня это важно…

Айк был первым человеком в «Ковчеге», к кому Занудин так неожиданно проникся искренней симпатией, и поэтому ответил, что если это в пределах его возможностей, то он, конечно, поможет.

— Я очень хочу побывать в своем городе…

— Что за город? — поинтересовался Занудин.

— Ну, есть такой… На Неве.

Занудин плохо знал обозначенные края. Даже в период долгих скитаний к реке Неве его не заносило.

— Давно там не был, — вздохнул Айк и грустно рассмеялся. — Побродить по его гранитным набережным, вдохнуть знакомый воздух… даже и не знал, что могу быть таким сентиментальным. Вот же оно, тело, которое разговаривает и передвигается, дышит и чувствует, только подумай!..

— Да, Музыкант мне говорил, что ты сегодня должен уехать, — подтвердил Занудин, не представляя, что сказать еще.

Айк вскинул странный, изучающий взгляд на Занудина. Порывался, было видно, задать какой-то вопрос, но сдерживался.

— Так чем же я могу помочь? — нарушил затянувшееся неловкое молчание Занудин.

Айк со свистящим звуком вдохнул полную грудь воздуха и зажал кулаки между коленями.

— Когда Музыкант проснется… в общем, если ты скажешь ему, что я вернулся сам, а пока, не привлекая лишнего внимания, выведешь меня из «Ковчега» — то это все, о чем я прошу.

Занудин размышлял не дольше секунды.

— О чем речь! Мне не сложно, Айк. Пойдем.

Он и не думал, что вопрос коснется такого сущего пустяка. Музыкант не очухается до утра — а человеку пора уезжать. То, что Айк ведет себя как заговорщик — по всей видимости, следовало списать на его скромность, нежелание доставлять из-за себя лишние хлопоты. Занудин, между тем, тоже попросил Айка об одолжении…

Подхватив обмякшее тело Музыканта, они проворно вернули его в свою комнату, уложили на измятую неразобранную постель. Оказавшись в жилище соседа, Занудин, конечно же, выкроил минутку на то, чтобы оглядеться — и почти ничего из увиденного, пришлось признать, не вызвало удивления. Тьма-тьмущая музыкальных инструментов, развешанных по стенам. Нагромождения звукозаписывающей аппаратуры заслоняли окно. На полу валялись какие-то буклеты, проволочные огрызки и пустые бутылки. Посреди комнаты стоял огромный трельяж. Возле трельяжа — стойка для микрофона. Видимо, Музыкант любил порой от души поголосить караоке, выделываясь перед зеркалом…

Сразу после этого Занудин выполнил свое нехитрое обещание. Никем не замеченный, Айк покинул стены придорожного заведения.

— 23 —

Утро наступило ясное.

Когда Занудин сообщил навестившему его Музыканту, что Айк «вернулся сам», тот был очень обескуражен, но расспросов устраивать не стал. Он в недоумении послонялся по комнате, несколько раз бросил туманный взгляд на Занудина и вышел. Похоже, сообщение такого рода совершенно выбило его из колеи. Буквально через минуту — даже непонятно, из-за чего толком все началось, — он успел поцапаться в коридоре с Поэтом.

— Испарись, нечисть, не то я за себя не ручаюсь! — загрохотал озлобленный голос Музыканта на весь гостевой этаж.

Как и всегда случалось в подобных ситуациях, жильцы «Ковчега» начали потихоньку вылупляться из своих нор и наблюдать за сценой. Занудин тоже позволил себе присоединиться к числу зрителей.

— Поглядите-ка на него — поэ-эт! — надрывался Музыкант. — Стихоплет ты бездарный… зато обормот редкостный! Вот ты, чувырла, кто!

— Да ты… да ты… хам… наглец… — Поэт не находил слов.

— А иди ты куда подальше!

— Я сейчас тебе пойду, та-ак пойду! — замахивался в ответ своим маленьким кулачком Поэт, однако предусмотрительно держал дистанцию.

— Завали хлебало, очкарик! Сейчас линзы-то повыдавливаю, будешь знать! Поэтишка поганый! Стихоплет! Стихи писать — не петушки сосать, понял?!

— На «понял» не бери! Понял?! Тоже мне — Орфей! Ха! — Поэт принялся напевать (без малейшего намека на музыкальный слух) какие-то несуразные мотивы, тем самым, видимо, подковыривая Музыканта. — Ух, Ф-Ф-Ферзь какой! Тьф-фу! Козявка ты, а не музыкант…

Музыкант опешил и побледнел. Стрела, которую Поэт не мудрствуя лукаво пустил обратно, без труда попала в цель.

— К-козявка?..

Музыкант секунд тридцать стоял на месте как пришибленный. Вдруг встрепенулся. Нервным шагом удалился к себе в комнату и хлопнул дверью.

— Зрелище иссякло, — безучастно объявил Виртуал, — победа по очкам присуждается Поэту.

— Фи! — обронила Женщина с таким видом, будто выдала целую тираду.

— Из-за чего сыр-бор-то? — спросил еще кто-то, но так и не получил ответа на свой вопрос.

Зрители уже собирались расходиться, но внезапно дверь Музыкантовской комнаты распахнулась, и вылупившие глаза «ковчеговцы» оказались свидетелями того, как бедолага Музыкант, пыхтя и крякая, пытается вытащить в коридор ударную установку…