Ковчег

…Боже мой… неужели это правда… разве это может быть правдой… не тронулся ли я умом… что за… не нахожусь ли я давным-давно в учреждении для душевнобольных… год от года меня навещали хмурые родственники… а потом перестали… им это осточертело… конечно… я живу в своем придуманном мире… да… придуманном… он не может быть реальным… это абсурдно… ха-ха… абсурдно… умалишенный рассуждает о том, что абсурдно, а что нет… ха-ха… еще раз ха-ха… да… я никого не воспринимаю… мне никто не нужен… со стороны я выгляжу растением… как это, наверное, омерзительно… я один… с пустым взглядом… смотрю в одну и ту же дурацкую точку… рот, наверное, открыт… язык свисает плетью… слюна тянется до пола… клейкая такая… противная… бр-р… мозг вырабатывает бесполезную хаотичную информацию… которая сходит с ума от себя самой… от своего абсурда… ха-ха… опять абсурд… опять это смешное слово… абсурд… гениально… может быть, мое имя ― Абсурд… может быть, я живу в городе абсурда… стране абсурда… может быть, «абсурд» это шифр от какого-то тайника… в котором лежит… в котором лежит абсурд… ха-ха… удивительно забавно… сестра… можно укольчик… я вас не вижу и ничего про вас не знаю… но вы, конечно, рядом… конечно, поблизости… смотрите сейчас на меня, и вас выворачивает наизнанку от моего видочка… вы бы послали к дьяволу эту работенку… но тут прилично платят… на жизнь хватает… на нормальную жизнь… не такую, как у меня… это точно… как вы меня называете с доктором… в шутку… кактусом… истуканом… или шимпанзе… не знаю… как смешнее… как вам больше нравится… зовите как хотите… я не слышу ничего… и не вижу… я вообще ничего про вас не знаю… и про себя не знаю… представляете… да наплевать мне на вас… и на всех остальных… и вы в меня плюньте… если вас это позабавит… пожалуйста… плюйте… не стесняйтесь… мне все равно… меня от этого не убудет… у меня ведь свой мир… и я живу только в нем… да… ну и хорошо… какой есть… другого не надо… ха-ха… постой… ха-ха… постой-постой… и делать я могу в нем, что захочу… вот так… захочу, и нету вас… вообще… как и не было… а я никакой не сумасшедший… дурачусь я… понятно… болею… да… представьте… приболел… а вы, можно подумать, никогда не болели… ой-ой… ну все… нету вас… хватит… я не сумасшедший… я… быть может… знаю теперь больше, чем знают остальные… да… именно… в этом дело… вот и хандрю… слишком особенное знание… нечеловеческое… слаб я… как слабы люди… а груз велик… и несчастен потому… по вине своей исключительности… невыносимо… знали бы вы… как это… не… вы… но… си… мо… ах, о чем это я… конечно… вас нет, никогда не было и быть не может… а я существую… я живой… и в здравом уме… и судьба мира решается на моих глазах… На-Мо-Их!..

Балансируя на грани безумия, Занудин вдруг возвращался к ясности мысли настолько непререкаемой, что сам же этому поражался. Путешествие по Анфиладе ни с какими натяжками нельзя было назвать веселым приключением. Опасностей для уязвимого человеческого сознания на таких «астральных променадах» — пруд пруди! Но вопреки всему багаж свеженакопленных впечатлений будто помог вновь обрести утраченную волю к жизни. Болезнь Занудина неуклонно отступала. Кошмары и приступы помешательства порой все так же тревожили ночами, но теперь Занудин не испытывал прежнего страха. Он был холоден и спокоен. Он знал, что непременно поднимется на ноги и последнее слово останется за ним.

Теперь уже нельзя было не признать ― в «Ковчеге» он никакой не гость, а самый настоящий пленник. «Ковчеговские» обитатели со знанием дела манипулировали податливым Занудиным, втирали очки и гнусно потешались. Каждый раз, когда Занудин пребывал в полушаге от принятия того или иного ответственного решения, обязательно что-то происходило. Занудин получал травму, заболевал, увлекался разгадкой нелепых происшествий, пускался в тривиальный разгул, и прочее и прочее… Случайности облекались в оболочку закономерности. Важное ускользало под прикрытием нескончаемой череды отвлекающих фальсификаций.

К гадалке не ходи — нынешняя хворь навалилась тоже неспроста. Слишком сильно высунулся! Продемонстрировал угрозу планам компиляторов и личное к ним презрение! Занудину незамедлительно показали его место… Он нужен «Ковчегу». Без сомнения. Но нужен не как вольнодумец, а как единомышленник и покорный служитель. А если «Ковчегу» что-то нужно — вероятно, «Ковчег» привык это получать.

Занудина лихорадило при мысли о том, в какую ловушку он умудрился угодить. Оплакивая безвременно ушедшего ангела-хранителя, Занудин клеймил на чем свет стоит всех и вся и в первую очередь проклинал себя за свою неисправимую глупость. Отчего не прислушался вовремя к тем советам, которые еще могли повернуть цепь событий вспять?! Когда-то Занудин был чудаковатым простаком, мечтательным, самоедливым, нелепо обиженным на жизнь олухом — и все-таки, как ни крути, он был свободным. Теперь вот, поди ж ты, набрался ума и даже научился любить мир таким, какой он есть. Да только мир-то теперь в далеком далеке! А сам Занудин — в бесовской западне… в трясине…