Ковчег завета

«Его жизнь была посвящена свершению полезных и блестящих дел.

Он исследовал многие отдаленные регионы. Он открыл истоки Нила.

Он был нежным супругом, потакающим детям родителем.

Он горячо любил свою страну. Человечество единодушно вписало его имя Среди имен тех, кто отличился своей Одаренностью, мужеством и добродетелью».

В обелиске меня взволновало больше всего то, что он оказался неповрежденным —. не проржавевшим и не крошащимся, а свежепокрашенным красной грунтовкой. Кто-то явно все еще интересовался исследователем достаточно сильно, чтобы заняться реставрацией памятника, хоть еще и не поставленного над его могилой.

Позже тем же вечером я поспрашивал священников церкви и узнал имя таинственного благодетеля. Походило на то, что памятник был отправлен в ремонт несколько лет назад и вернулся в Ларберт накануне моего приезда. Реставрационные работы были организованы и оплачены не кем иным, как главой семьи Брюсов в Шотландии — графом Элгина и Кинкардина и магистром масонов 43.

Это был обещающий след, и я отправился по нему до самого Брумхолла — прекрасного поместья к югу от залива Ферт-оф-Форт, где проживал лорд Элгин. Сначала я позвонил по телефону, номер которого нашел в телефонной книге, и договорился о встрече утром в субботу 4 августа.

— Я не могу уделить вам больше пятнадцати минут, — предупредил лорд.

— Пятнадцати минут достаточно, — заверил я его. Элгин оказался невысоким, коренастым пожилом мужчиной, заметно хромавшим (видимо, в результате повреждений, полученных в японском плену во время второй мировой войны). Без особых церемоний он провел меня в прекрасно обставленную гостиную, украшенную семейными портретами, и предложил перейти прямо к делу.

До сих пор его манеры выглядели грубоватыми. Втянувшись же в разговор о Брюсе, он стал мягче, и постепенно мне стало ясно из его широких знаний, что он тщательно изучил жизнь шотландского исследователя. В ходе разговора он пригласил меня в другую комнату и показал несколько полок, заполненных старыми и таинственными книгами на многих языках.

— Это книги из личной библиотеки Брюса, — объяснил лорд. — Он был человеком широких интересов… У меня также хранятся его телескоп, квадрант и компас… Если хотите, могу показать вам их.

Пока суд да дело, обещанные мне четверть часа превратились в полтора. Завороженный энтузиазмом Элгина, я ухитрился так и не задать ему интересовавший меня вопрос. И вот, бросив взгляд на свои часы, лорд сказал:

— Господи, посмотрите сколько времени. Боюсь, вам придется уйти. Дела, знаете ли… Должен поехать сегодня вечером в горы. Может, вы сможете навестить меня в другой раз?

— Э… да, я бы очень хотел.

Граф поднялся на ноги, любезно улыбаясь. Я тоже встал, и мы обменялись рукопожатием. Я чувствовал себя неловко, но все же не желал уходить, не удовлетворив своего любопытства.

— Если не возражаете, — промямлил я, — есть еще одна вещь, о которой я непременно хотел спросить вас. Это связано с моей теорией мотивов, побудивших Брюса отправиться в Эфиопию. Вы случайно не знаете… э… ммм… Есть ли хоть какая-то возможность, какой-то шанс того, что Брюс был франкмасоном?

Элгин взглянул на меня несколько удивленно.

— Мой дорогой юноша, — ответил он. — Разумеется, он был масоном. И это было очень, просто очень важной частью его жизни.

Часть III ЭФИОПИЯ, 1989–1990 ГОДЫ. ЛАБИРИНТ

Глава 8

В ЭФИОПИЮ

Во время моего визита в его поместье в Шотландии граф Элгин подтвердил мои догадки относительно Джеймса Брюса: исследователь действительно был франкмасоном (членом ложи Кэнонгейт Килуиннянг № 2 в городе Эдинбург).

Элгин также рассказал мне, что Брюс был очень увлечен «умозрительным» аспектом масонства в отличие от более прагматичного и мирского «ремесленного» масонства. Это означает, что он интересовался по преимуществу эзотерическими и оккультными традициями братства, включавшими традиции рыцарей-тамплиеров, о которых большинство современных масонов ничего не знает и которыми даже не интересуется.

Здесь следует добавить, что я никогда не думал, что все масоны имели доступ к наследию тамплиеров. Напротив, логично предположить, что такой доступ во все времена был ограничен очень немногими людьми.

Брюс же выглядел идеальным кандидатом для членства в этой привилегированной группе. С его широкими знаниями священного писания, его влечением ученого к таким мистическим трудам, как Книга Еноха, и его умозрительными учениями в рамках масонской системы, Брюс был именно таким человеком, который изучил бы предания тамплиеров о последнем пристанище ковчега завета.