Ковчег завета

Я поинтересовался, предпринимало ли его правительство какие-либо попытки установить, действительно ли здесь хранится священная и поистине бесценная реликвия. Ведь члены Партии трудящихся — марксисты и не отягощены реакционными предрассудками. И Аксум они совсем недавно отдали ФНОТ. Неужели до этого они даже не попытались взглянуть на нее.

— Мы никогда не интересовались этим, — ответил Шимелись., — Ни разу… Если бы мы этого захотели, то, полагаю, — он иронично улыбнулся, — произошла бы революция. Наш народ очень привержен традициям, как вы знаете, и если бы какой-нибудь правительственный чиновник занялся этим, последовал бы взрыв.

— Вы полагаете, что ФНОТ занимает ту же позицию? — поинтересовался я. — Сейчас, когда он захватил Аксум?

Член политбюро пожал плечами:

— Не мне об этом говорить, но они не славятся религиозными чувствами…

Не без колебания задал я следующий вопрос:

— Не сочтите за дерзость, но я просто должен спросить. Есть ли хоть какой-нибудь шанс, что вы сможете отвоевать город в ближайшем будущем?

— Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что я пришел к выводу, что мне необходимо будет побывать там. Я хотел бы оказаться там на следующем праздновании Тимката.

— Вы говорите о январе?

Я кивнул.

— Невозможно, — резко бросил Шимелись, — да и зачем так торопиться? Если вы правы, то ковчег уже находится в нашей стране на протяжении трех тысячелетий. Через год, самое большее — два мы отвоюем Аксум, и я обещаю вам, что вы будете первым иностранцем, который посетит этот город. Так что будьте терпеливы. Вы получите свой шанс.

Я вынужден был признать здравость его совета. В стране вроде Эфиопии терпение почти всегда считалось добродетелью. Однако я не был намерен ждать два года. Поэтому решил про себя посетить Аксум в январе не 1990-го, а 1991 года. Продемонстрированная Шимелисом уверенность произвела на меня впечатление, и я очень надеялся на то, что к тому времени священный город снова окажется в руках правительства. Одновременно, в порядке предусмотрительности, мне казалось целесообразным вступить в некое подобие диалога с ФНОТ. До сих пор я избегал общения с мятежниками. Но теперь мне представлялось полезным пойти на определенное заигрывание с ними. Я посмотрел через стол на Шимелиса и сказал:

— Вы, конечно, правы. Не могу ли я попросить вас еще об одном одолжении?

Красноречивым жестом руки член политбюро пригласил меня продолжать.

— Я все же хотел бы побывать на церемонии Тимката. Раз уж об Аксуме не может быть и речи, не могу ли я посетить Гондэр уже в этом январе?

Ричард рядом со мной вежливо кашлянул. Названный мною только что город был осажден повстанческими силами, и ходили слухи, что он может пасть в ближайшие дни.

— Почему именно Гондэр? — заинтересовался Шиме-лис.

— Потому что он находится в районе озера Тана, который, как я уже установил, тесно связан с древней историей пребывания ковчега в вашей стране. А также потому, что, как я понимаю, в Гондэре и его округе все еще проживает много фалаша. Помню, я проезжал еврейские деревни к северу от города в 1983 году, но в то время я не имел возможности порасспрашивать их обитателей. Так что, если вы не возражаете, я хотел бы убить двух зайцев одним выстрелом: посетить Тимкат в Гондэре и одновременно провести кое-какие исследования, касающиеся фалаша.

— Это возможно, — ответил Шимелис. — Все зависит от военной ситуации, но вполне возможно. Я займусь этим вопросом и извещу вас.

Глава 11

И ТАНЦЕВАЛ ДАВИД ПЕРЕД КОВЧЕГОМ…

18–19 января 1770 года шотландский искатель приключений Джеймс Брюс скромно присутствовал на обрядах Тимката в Аксуме, и, как было показано в главе 7, я считаю, что его цель заключалась в том, чтобы поближе подобраться к ковчегу завета.

Ровно двести двадцать лет спустя, 18–19 января 1990 года я присутствовал на Тимкате в городе Гондэр, что к северу от озера Тана. Больше того, хотя я скрыл свои истинные эмоции от Ричарда Пэнкхерста и Шимелиса Мазенгия, эту поездку я рассматривал как решающий момент поиска.

Несмотря на одержимость великой исторической загадкой, связанной с нахождением ковчега в Эфиопии, мне стало совершенно ясно, что рано или поздно, так или иначе, но мне придется вернуться в Аксум. Я решил совершить эту рискованную поездку в январе 1991 года, пусть даже при содействии мятежников. Поэтому Гондэр был для меня чем-то вроде «пристрелки»: это был самый близкий к Аксуму пункт, все еще находившийся в руках правительства, и к тому же, как и Аксум, — бывшая столица Эфиопии, важная историческая достопримечательность и центр религиозного образования. В подобной среде, рассуждал я, мне удастся подготовить себя в духовном и психологическом плане к ждавшему меня настоящему испытанию, ознакомиться с подробностями тайных обрядов, свидетелем которых в 1770 году стал и Брюс, собрать всевозможные разведданные и стимулировать собственный поиск.