Ковчег Спасения

Предупредительный выстрел, судя по всему, был произведен цилиндрическим снарядом из пено-фазного водорода, который был разогнан в куцем стволе рельсовой пушки до скорости в несколько дюжин кликов в секунду. О пено-фазном водороде Клавейн знал все. Это было едва ли не основное оружие в арсенале Демархистов, с тех пор как они лишились возможности использовать в военных целях антивещество.

Демархисты добывали водород в полужидких сердцевинах газовых гигантов. Под огромным давлением водород превращается в металл наподобие ртути, но в тысячи раз плотнее. Обычно такое состояние нестабильно: стоит уменьшить давление — и водород снова становится газом. Фаза пены, казалось бы, тоже должна быть нестабильной. Однако при соблюдении необходимых условий водород может пребывать в этом состоянии даже после того, как давление упало на несколько порядков. После того, как специальный снаряд или болванку наполнили пено-фазным водородом, заряд сохраняет стабильность до момента столкновения с целью. Последствия взрыва обычно были катастрофическими. Пено-фазные заряды использовались не только как самостоятельное средство разрушения, но и как запал для термоядерных бомб.

Антуанетта была права. Конечно, по нынешним меркам пено-фазная пушка — безнадежно устаревшее оружие. Но одна мысль об обладании таким антиквариатом может вызвать необратимую гибель нервной системы.

Болванка, точно огромный туманный светляк, медленно проползла примерно в десятке километров от пиратских кораблей.

— Прут как перли, — прокомментировал Ксавьер несколькими минутами позже.

— Сколько еще снарядов у вас на борту?

— Один, — отозвалась Антуанетта.

— Придержи его. Ты пока слишком далеко. Баньши могут засечь снаряд радаром и увернуться от него прежде, чем он их настигнет.

Клавейн покинул кресло, пересек мостик и встал сзади. Теперь у него был шанс как следует рассмотреть цоколи орудий и мысленно оценить, на что способны эти устройства.

— Что у вас еще есть?

— Два гигаваттных эксимера [37], — сказала Антуанетта. — Один трехмиллиметровый боузер Брейтенбаха с протонно-электронным запалом. Пара пушек ближнего действия с зарядами твердого состояния, мегагерцового огневого диапазона. Одноразовый каскадно-пульсовый гразер… [38] но он, по-моему, не работает.

— Наверно, около гигаватта… А это? — Клавейн ткнул пальцем в единственное из активных орудий, которое она не описала.

— Это? Дерьмо. Многоствольный пулемет.

Клавейн кивнул.

— Зря ты так. Не стоит хаять пулеметы — они тоже могут пригодиться.

— Пришел ответный сигнал от движков обратной тяги, — подал голос Ксавьер. — Судя по Доплеру, ребятки сбрасывают ход.

— Мы их отпугнули? — спросил Клавейн.

— Простите, нет. Классическая тактика баньши, идущих на сближение.

Антуанетта выругалась.

— Ничего не делай, пока они не подойдут ближе, — сказал Клавейн. — Намного ближе. Пираты не атакуют тебя. Они не рискнут испортить твой груз.

— Я тебе напомню, когда они рискнут испортить нам глотки, — парировала она.

Клавейн вскинул одну бровь.

— Что-что?

— То самое. На самом деле это выродки, каких поискать надо.

Последние двенадцать минут оказались чуть ли не самыми напряженными на памяти Клавейна. Он понимал, как себя чувствовали его спасители, понимал их желание выстрелить во врага. И знал, что это самоубийство. Мощности их лучевых орудий было недостаточно, чтобы гарантированно уничтожить корабль противника, а реактивные орудия — слишком медленные, они эффективны только на коротких дистанциях. И все-таки, почему баньши не отреагировали на предупреждение? Антуанетта не раз давала им понять, что отобрать воображаемый груз будет не так-то просто. По логике, пираты должны были бы отправиться на поиски другой жертвы, менее подвижной и не столь хорошо вооруженной. Но, по утверждению Антуанетты, для баньши не характерно промышлять так далеко в зоне военных действий…

Когда пираты подошли на расстояние ста кликов от «Штормовой Птицы», их корабли снова сбросили скорость и разделились, явно собираясь взять жертву в «клещи». Клавейн изучал увеличенное изображение ближнего корабля. Картинка немного расплывалась — с военной точки зрения, оптика «Штормовой Птицы» была слабовата, — но идентифицировать корабли не составляло труда. На экране красовался гражданский звездолет с осиной талией, немного меньше судна Антуанетты. Но его черную, как ночь, обшивку усеивали бесчисленные захваты и приварные орудийные установки. Рядом красовались неровные неоновые значки — черепа в пасти акулы.

— Откуда они взялись? — спросил Клавейн.

— Понятия не имею, — отозвался Ксавьер. — Откуда-то из Ржавого Обода или окрестностей Йеллоустоуна, но сказать точнее… Черт их разберет.

— И власти спокойно на это смотрят?

— Власти ни хрена не могут с ними поделать. Ни Демархисты, ни Феррисвильский Конвент. Поэтому их все до чертиков боятся, — Ксавьер подмигнул Клавейну. — Я вот что тебе скажу: даже если ты по приколу примешь участие в этой заварушке, то не рассчитывай, что окажешься на пикнике, пока вокруг баньши.

— К счастью, это только не моя проблема.