Ковчег Спасения

(Возможно. Но никогда — при таких обстоятельствах. Никогда — в таком ужасе, даже в самом начале. Ты отчаянно пытаешься использовать нас, верно? Отчаяннее, чем раньше.)

Несмотря на сохраняющийся паралич, страх немного отпустил. Это «нечто» — просто компьютерная программа, не более того. Ей просто удалось проникнуть на уровень управления орудием, который она никогда до сих пор никогда сознательно не пробуждала. «Нечто» казалось неестественно враждебным, но эта враждебность — как и паралич — имеет ту же природу, что и искусственно вызванный страх, который появился в самом начале.

Илиа почувствовала пробуждающийся интерес. Интересно, каким образом орудие с ней общается. У нее в голове нет ни одного имплантанта, однако голос определенно возникает прямо в ушах. Такое могло происходить только при одном условии: внутреннее помещение работает как очень мощный трал, только в обратном направлении. Оно стимулирует определенные зоны мозга при помощи магнитных полей. Если оно может вызвать страх, то ему не составит большого труда генерировать фантомные сигналы в слуховом нерве — или, что более вероятно, непосредственно в слуховой зоне мозга — и считывать сигналы возбуждения в коре, которые предваряют намерение заговорить.

«Сейчас отчаянные времена…»

(Нам тоже так показалось.)

«Кто вас создал?»

Семнадцатый ответил не сразу. На мгновение хватка, которая держала мозг Вольевой в подчинении, разжалась. Страх исчез, сменившись моментом пустоты и покоя — это напоминало вдох перед криком агонии.

(Мы не знаем.)

«Не знаете?»

(Нет. Они не хотели, чтобы мы это знали.)

Вольева выстраивала свои мысли с осторожностью человека, который размещает тяжелые предметы на шаткой полке.

«Я думаю, вас создали Конджойнеры. Это просто моя рабочая гипотеза, но вы пока ее ничем не опровергли».

(Это неважно, правда? По крайней мере, сейчас.)

«Возможно. Мне просто любопытно. Куда важнее то, что вы до сих пор способны мне служить».

Оружие пощекотало ту часть мозга, которая регистрирует удивление.

(Служить тебе, Илиа? С чего ты взяла?)

«Раньше вы делали то, о чем я вас просила. Не ты конкретно, Семнадцатый, я еще никогда с тобой не общалась. Другие орудия всегда подчинялись».

(Мы не подчинялись тебе, Илиа.)

«Нет?»

(Нет. Мы смеялись над тобой. Мы развлекались, выполняя твои просьбы. Чаще всего это выглядело так, будто мы выполняем твои команды, но только с твоей точки зрения.)

«Вы просто разыгрываете меня».

(Нет. Илиа, ты должна понять. Тот, кто создал — кем бы он ни был — дал нам долю свободы. Должно быть, у него были причины. Возможно, ожидалось, что мы будем действовать автономно. Или выстраивать схему действий, собирая по кусочкам обрывки некорректных приказов. Скорее всего, нас создали как орудия уничтожения, понимаешь? Как последнюю надежду. Оружие Конца Времени.)

«Вы им и остались».

(Илиа, неужели настал Конец Времени?)

«Я не знаю. Может быть, настал».

(Могу сказать, что ты была напугана, прежде чем придти сюда. Мы все можем это сказать. Чего ты на самом деле от нас хочешь, Илиа?)

«Есть проблема, в которой вы бы могли поучаствовать».

(Локальная проблема?)

«Да, она касается этой системы. Мне бы хотелось вывести вас за пределы корабля… за пределы этого помещения… чтобы вы мне помогли».

(А если мы решим не помогать тебе?)

«Ваше право. Я присматривала за вами в течение столь долгого времени, заботилась о вас, сохраняя в неприкосновенности. Я знаю, вы мне поможете».

Казалось, что Семнадцатый держит сознание Вольевой на весу и время от времени игриво пощелкивает по нему. Теперь она знала, что чувствует мышка, пойманная котом. Пожалуй, еще немного — и шестиметровый «кот» свернет ей шейку.

И вдруг это ощущение исчезло — так же внезапно, как и возникло, а заодно прошел и паралич. Она все еще оставалась пленницей, но снова могла управлять собственными мышцами.

(Возможно, Илиа. Но давай не будем притворяться, что ситуацию ничто не осложняет.)

«Ничего такого, что нельзя было бы обговорить…»

(Илиа, это будет очень трудно сделать без согласия другого объекта. Даже если бы мы хотели.)

«Другого?»

(Другого. Он по-прежнему способен до некоторой степени нас контролировать.)

Вольева перебирала в голове варианты, пока она не поняла, о ком говорит орудие.

«Вы имеете в виду Капитана».

(Илиа, мы не настолько автономны, чтобы действовать без разрешения другого объекта. Никакие уловки, которыми ты пытаешься нас убедить, здесь не играют роли.)

«Капитана просто надо уговорить, вот и все. Я уверена, в конце концов он согласится».

(Ты всегда была оптимисткой, Илиа?)

«Нет… вовсе нет. Но я верю в Капитана».

(Тогда мы надеемся, что сила твоего убеждения окажется достаточной.)

«Я тоже надеюсь».

Внезапно у Вольевой перехватило дыхание, словно от сильного удара в живот. В голове стало пусто, но неприятное ощущение чужого присутствия исчезло — словно захлопнулась дверь. Она висела в пустом колодце, одна. И хотя люк был по-прежнему заперт, совершенно не боялась.