Ковчег Спасения

Предмет, лежащий на хирургической кушетке, при желании можно было узнать. Голова осталась цела. Но все остальное выглядело неправильно, хотя и сохранило общие очертания. Скейд почувствовала внезапный приступ отвращения. Казалось, она смотрит на потускневшую фотографию из медицинского архива доиндустриальной эпохи, где собраны всякие медицинские ужасы. И очень хотела перевернуть страницу и увидеть что угодно, только другое.

Ее разрезало пополам.

Трос рассек ее от левого плеча до правого бедра, точно по диагонали, отхватив ноги и левую руку. Края разреза стягивали механизмы, похожие на черепашек — глянцевые белые гудящие наросты, напичканные медицинской аппаратурой; они напоминали волдыри, наполненные гноем. Казалось, Скейд вылезала из белого металлического кокона, как огромное насекомое или погружалась в него, чтобы трансформироваться во что-то фантасмагорическое.

«Дельмар…»

(Сожалею, Скейд, но я предупреждал.)

«Ты не понял. Это… состояние… дело не в нем. Мы Объединившиеся, не так ли? Нет ничего такого, что мы не могли бы постепенно восстановить. Даже меня».

Она почувствовала, как Дельмар расслабился.

(Постепенно, да…)

«Так вот, “постепенно” меня не устраивает. Через несколько дней я должна быть на плаву».

Глава 13

Овода доставили в кабинет Инквизитора. Огромные двери щелкнули и распахнулись. Вот она, стоит перед окном, спиной к вошедшим. Арестант разглядывал женщину сквозь щелки заплывших глаз — он никогда прежде ее не видел. Инквизитор выглядела меньше ростом и моложе, чем он ожидал, и походила на девочку во взрослой одежде. Ботинки начищены до зеркального блеска; темные брюки; однобортный кожаный китель как будто великоват, так что руки в перчатках почти не высовываются из рукавов. Полы кителя почти достигали колен. Угольно-черные волосы аккуратно зачесаны назад, образуя блестящие дорожки, которые выгибались на загривке, точно перевернутые вопросительные знаки. Потом она обернулась почти в профиль. Лицо Инквизитора было на тон смуглее, чем у Овода, тонкий нос с горбинкой нависал над маленьким, плотно сжатым ртом.

Наконец она повернулась и произнесла, обращаясь к охраннику у двери:

— Можете нас оставить.

— Но, мадам…

— Я сказала, можете идти.

Охранник удалился. Овод мог стоять самостоятельно, только слегка пошатывался. Фигура Инквизитора то расплывалась перед глазами, то становилась четкой. Вуалюмье смотрела на него — долго, бесконечно долго, прежде чем заговорила. Овод сразу узнал голос, который слышал из громкоговорителя за решеткой.

— С вами все в порядке? Я сожалею, что вам причинили боль.

— А я-то как сожалею!

— Мне просто хотелось поговорить с вами.

— В таком случае, вам стоит получше присматривать за гостями, — при каждом слове он чувствовал во рту кровь. — А то, неровен час, с ними что случится…

— Не соизволите пройти со мной? — Вуалюмье жестом указала в другой конец офиса — там находилось нечто вроде ее личного кабинета. — Нам кое-что надо обсудить.

— Спасибо, мне и здесь хорошо.

— Это не было приглашением, Овод. Меня совершенно не волнует где вам хорошо, а где нет.

Интересно, прочла ли она его реакцию — короткое расширение зрачков, которое можно считать признанием. Впрочем, у них мог быть лазер, который сейчас смотрел ему в основание черепа и измерял химический состав пота. В таком случае, она могла догадаться, что арестованный думал по поводу ее заявления. А может быть, у них где-то есть даже трал. Краем уха Овод слышал, что в Доме Инквизиции находится по крайней мере один, времен первых поселенцев, который бережно сохраняется.

— Я не знаю, за кого вы меня принимаете.

— О… вы все прекрасно знаете. Так зачем играть в игры? Идемте.

Оставалось лишь следовать за ней. Во второй комнате не было окон, а по габаритам она была еще меньше приемной. Овод торопливо огляделся в поисках вентиляционных решеток, за которыми обычно скрывалась какая-нибудь гадость, вроде скрытых ниш — как это было в камере для допросов. Однако комната выглядела вполне невинно. Вдоль трех стены тянулись стеллажи с бумагами и папками, на четвертой висела карта Ресургема, усеянная значками и огоньками. Инквизитор предложила арестованному кресло у большого стола, который занимал добрую половину комнаты. С противоположной стороны, со скучающим видом опираясь локтями о край столешницы, сидела другая женщина. Она выглядела немного старше Инквизитора, но такая же худощавая, в тяжелом пальто, коричневом с нежно-оливковым оттенком. Воротник и манжеты были отделаны овчиной, а завершала наряд кепка, надвинутая на глаза. В обеих женщинах было что-то неуловимо птичье. Хрупкие, но быстрые и цепкие птички. Та, что сидела за столом, курила.

Задержанный уселся в кресло, на которое указала Инквизитор.

— Кофе?

— Нет, спасибо.

— Тогда сигарету, — предложила другая женщина, протягивая ему пачку.

— Тоже не хочу.

Однако Овод взял упаковку и повертел ее в руках, разглядывая маркировку и надписи. Изготовлена явно не в Кювье. И похоже, что вообще не на Ресургеме — судя по внешнему виду. Он вернул сигареты женщине в кепке.

— Я могу идти?