Ковчег Лит. Том 2

Это была ее тактика: когда с ней спорят, она строит дурочку и твердит свое, не слушая никакие аргументы, при этом она может с сожалением причитать, будто объясняет что-то умственно отсталому или ребенку с вершины своего всепоглощающего опыта. Раньше я бы начал канючить или пытался бы ее переубедить, но был уже научен, что это все бесполезно. Я поступил по-взрослому — ушел в комнату, хлопнув дверью.

У прикроватной тумбочки нашел новое издание «Транссерфинга реальности» — ма все надеется, что я его прочитаю. С него все началось. Когда отец ушел, она долго в себя приходила, а потом ей посоветовали этот эзотерический бред. Иногда думаю, что лучше б она пила.

* * *

Вчера перед сном ма зашла ко мне, сказала отключить будильники — завтра я в школу не иду. Где-то полдевятого все равно проснулся от звонка в дверь и звучной маминой суеты. Некоторое время пытался уснуть, потом пошел на кухню: ма раскладывала блинчики на тарелку и прятала в урну пакеты из Теремка.

— Ой, котеночек, ты уже встал?! Прости, я, глупая, шумела! Ты думаешь, мать такая занятая, про семью забыла, ан нет! Садись, кушай: блинчики с вишневым джемом, я помню, как ты любил, когда папа их готовил, — немного замялась, губы скривились, но она тут же взяла себя в руки, улыбнулась. — Я взяла еще с ветчиной и сыром и без начинки, вчера сметанки прикупила.

Я сел за стол. Папа делал другие блинчики. Ма бегала по кухне, косилась на меня хитро, поджимала губы:

— Ленечка, ты, видно, не помнишь, какой сегодня день, — протянула мне на ладони зеленоватый кусок, — ровно год назад тебе вырезали желчный камень! Я его тогда у врачей забрала, тебе показывать не стала, в общем, сегодня мы его с тобой закопаем! Ну, понимаешь, от сглаза! Чтоб больше такого не было, я уже и заговор нужный подобрала.

— Ма, я не буду этой хренью заниматься, какой камень, куда закапывать?

Я встал, хотел уйти — мамины глаза наполнились слезами, нижняя губа дрожала. Она протянулась через весь стол, схватила меня за запястье и зарыдала:

— За что ты так с матерью-то?! Тебя ж уберечь стараюсь, места себе не нахожу, по ночам слушаю из-за двери, спишь ли ты, дышишь ли?! А вам всем все равно! И отцу твоему было все равно, достань валерьянку мне из шкафчика, целый пузырек выпью — насмерть успокоюсь! Не буду больше никому мешаться, — она прижала руки к лицу, уткнулась в стол и завыла. — Посмотри, до чего мать довел, доволен?

Я осел, защемило в груди, придвинулся к маме, обнял за плечи. Спросил, можем ли мы закопать камень в горшке, — ма зарыдала с новой силой. Я согласился.

— Короче, нам нужно выйти за четыре часа до полуночи, то есть в восемь, и закопать камень прямо под твоим окном, мантры я беру на себя, а тебе нужно будет перед сном попробовать ощутить энергетическое поле камня и как бы закупорить его, чтобы посторонние силы не проникли. Место под окошком хорошее, там теть Люба клумбу разбила — почва рыхлая, быстро управимся.

Ближе к вечеру во дворе всегда собирались ребята. Надеюсь, мы закончим до их прихода — я и так уважением не пользовался.

Я выглядывал каждые полчаса в окно, ребята пришли около семи, было без пяти восемь — они не расходились. Мама, мамочка, давай подождем, давай в другой раз, мне потом всю жизнь будут припоминать, мама, надо мной и так смеются, у меня камни заряженные в рюкзаке нашли, кидали друг другу, я как собачка бегал, отнимал, знал, ты расстроишься, если потеряю.

Спрашивал, можно ли позже или потом как-нибудь, ма начинала плакать, как только заходила об этом речь. Я смирился.

Ребята на улице пили энергетики и курили одну сигарету на всех, затушили, как только ма вышла из подъезда. Я вышел следом, послышались смешки и перешептывания.

Мы копали руками землю, ма говорила «онг намо гурудэв намо», я поглядывал на ребят — они заливались.

* * *

Очень зол на нее, перестал подыгрывать, постоянно спорю и огрызаюсь. Она ведет себя еще более странно, запирается в комнате, болтает по телефону, обвешивается всеми кристаллами, что есть, начала убираться, купила кучу благовоний — у меня голова трещит от этого запаха. Я думал, она совсем поехала, но все оказалось куда более прозаично:

— Алло, Леня, котеночек, слушай, помнишь Василия Нацентова, к которому я пару месяцев назад на тренинги ходила? Так вот, он сегодня вечером к нам в гости зайдет. Я знаю, для тебя это травмирующая информация, но понимаешь, твоя мать — молодая женщина, у нее может быть личная жизнь… Хотя ладно, не телефонный разговор это. Так я что звонила-то: я забегалась, ничего не успеваю — котеночек, сможешь сходить в магазин купить к вечеру на стол? Возьмешь — сколько нужно будет, купишь, что сам захочешь, и сдачу себе оставь!

Ма сделала выжидающую паузу, надеясь, что ее предложение достаточно заманчивое. Я хотел уже было демонстративно сбросить, но у меня в голове созрел план получше:

— Конечно, мамуль, а можно мне будет еще телевизор до вашего прихода посмотреть?