Коварный обольститель

Столь жестокие намерения лишь окрепли после первого же знакомства с Остерби. Сильвестру хватило одного-единственного быстрого взгляда, коим он окинул аванзал, чтобы понять – особняк ему решительно не нравится. Мебель здесь была расставлена с чопорной формальностью; крохотные язычки пламени, трепетавшие в камине, были явно не способны справиться с пронизывающими холодными сквозняками. И хотя придраться к дворецкому или двум привезенным из Лондона лакеям, освободившим джентльменов от пальто и шляп, было не из-за чего, Сильвестр укрепился в убеждении, что слуг в поместье недостаточно. Он бы ничуть не удивился, узнав, что на кухне заправляет женщина; и нисколько не сомневался в том, что в поместье не найдется камердинера, готового позаботиться об удобстве гостя. Мысль о том, что он нередко останавливался в домах, намного уступавших в роскоши его собственному, и при этом не утруждал себя оценкой их убранства или количества слуг, в его нынешнем расположении духа даже не пришла Сильвестру в голову. А его менее зажиточные друзья и родственники изрядно удивились бы, узнав о том, сколь строго и придирчиво он оценивает особняк лорда Марлоу. Одна из его любимых кузин, живая, очаровательная молодая женщина, вышедшая замуж за безденежного майора драгунского гвардейского полка, поразилась бы, пожалуй, сильнее всех прочих и даже не поверила бы этому, поскольку никто из гостей ее скромной квартирки не выказывал большей склонности презреть условности убогой обстановки и довольствоваться меньшим, чем он. Но Сильвестр любил майора и миссис Ньюбери; а вот лорд Марлоу ему уже решительно не нравился.

Леди Марлоу приняла его, как счел ее супруг, с большим изяществом и достоинством. Сильвестр же нашел ее манеру снисходительной, и она изрядно ошеломила его.

Герцог отвернулся от нее, чтобы засвидетельствовать свое почтение мисс Марлоу, и понял, что оправдались самые мрачные его подозрения. Он не увидел в ней ни красоты, ни грациозности; у нее оказался бледный цвет лица и никудышная фигура, а бесцветный голос, коим она поздоровалась с ним, лишь моментально укрепил его уверенность в том, что она скучна и неинтересна. Герцог пообещал себе постараться закончить свой визит сюда как можно скорее.

– Вы должны помнить мою маленькую Фебу, Солфорд, – излучая оптимизм, заявил лорд Марлоу. – Вы ведь танцевали с ней в Лондоне, не так ли?

– Ну разумеется – да! – отозвался Сильвестр. Сообразив, что от него ждут продолжения, он пустил пробный шар, высказав наиболее вероятное предположение: – Это было в «Олмаксе», не правда ли?

– Нет, – возразила Феба. – На балу у Сефтонов. А когда вы увидели меня в «Олмаксе», то попросту не узнали.

«Этой девчонке, – с раздражением подумал Сильвестр, – недостает не только изящества, но и воспитания! Она что же, пытается вогнать меня в краску? Очень хорошо, мисс Марлоу!» Но вслух он беззаботно обронил:

– Как это было грубо с моей стороны! Но, скорее всего, я просто не видел вас. – Заметив, что она покраснела до корней волос, обратив вызывающий взгляд на лицо мачехи, он вспомнил слова леди Ингам о том, что девчонка неизменно теряется в присутствии леди Марлоу. Украдкой взглянув на сию достопочтенную леди, герцог был поражен убийственной холодностью ее взгляда, обращенного на Фебу, и даже пожалел девчонку, причем настолько, что добавил: – Мне часто приходится слышать обвинения в том, что я не узнаю знакомых в «Олмаксе». Но теперь на Ассамблее творится настоящее столпотворение, и в такой давке немудрено не заметить даже лучшего друга.

– В самом деле… не так ли? – пролепетала Феба.

– Прошу вас, присаживайтесь, герцог! – скомандовала леди Марлоу. – Вы останавливались у Бофортов. Полагаю, вы любите охоту. Сама я не питаю к ней пристрастия, а вот Марлоу от этой забавы получает большое удовольствие.

– О, вы не должны говорить таких вещей Солфорду! – заявил лорд Марлоу. – Он, знаете ли, потрясающий наездник, что демонстрировал нам всю дорогу!

Помимо загадочного взгляда, коим он одарил своего хозяина, Сильвестр предпочел оставить подобную лесть без ответа. Леди Марлоу сообщила: она полагает герцога Бофорта весьма достойным человеком, но, поскольку вслед за этим славословием добавила, что презирает франтовство его наследника, разговор оборвался. Лорд Марлоу решился оживить атмосферу охотничьим анекдотом, а Феба, вновь вооружившись пяльцами и сделав очередной неровный стежок, добрых двадцать минут сидела, слушая трехстороннюю беседу, которая в ином случае изрядно позабавила бы ее, не будь она настолько раздражена. Участие леди Марлоу ограничивалось изречением заявлений, не подлежащих оспариванию, что было у нее в обычае; лорд Марлоу, в надежде сгладить неблагоприятное впечатление, при первой же возможности ударялся в воспоминания, перемежаемые деланно жизнерадостными восклицаниями, выглядевшими чрезвычайно банальными; а Сильвестр, сохраняя намеренную холодную любезность, не спешил прийти ему на помощь, отвечая хозяину и хозяйке по очереди, но не отдавая предпочтения и не поощряя никого из них.