Да, но только не так, как думала Алиса. Когда дело касалось Уэстфилда, София боялась повести себя неразумно. Она коснулась своих губ и словно вновь ощутила на них прикосновение Хейдена. В умении отвлечь он проявил себя более чем умелым специалистом. Еще несколько минут, и она стала бы умолять его облегчить растущее внутри нее желание. Более того, он снился ей прошлой ночью. Его губы. Его руки, оглаживающие ее тело. Что с ней не так? Всю свою жизнь она ведет себя вполне прилично. В детстве София очень хотела, чтобы ее родители и дедушка гордились ею. В Нортумберленде ее основным желанием было развеять заблуждение дедушки Чарлза, что его внучка ни к чему не пригодна. И здесь, в Лондоне, она смогла заслужить чуточку уважения к своим способностям и уму, ведя спокойную и достойную уважения жизнь. Но вдруг оказалось, что все это она готова отбросить ради того, чтобы испытать с этим порочным человеком некоторые незнакомые ей доселе ощущения. София коснулась мочки уха, той, которую покусывал Уэстфилд. Боже, она готова поклясться, что он прошептал: «Как ты прелестна». Ее пронзил приступ удовольствия. Глупо быть такой падкой на лесть. Это ведь титулованный аристократ, а значит, она подойдет ему лишь в качестве любовницы.
– Мисс?
– Извини, Алиса. Нет, он меня не пугает, – солгала София. – И несмотря на титул, он всего лишь мужчина, и ничего больше. Кроме того, если граф решит меня уволить, у меня есть другая работа. – «Сомневаюсь, что он это сделает. Он решительно настроен выиграть пари». – Прости, что попросила тебя отнести ему завтрак.
Алиса хихикнула.
– Я не против, тем более, мне кажется, что он самый красивый мужчина, каких я вообще встречала. А какие у него плечи широкие.
Девушка мечтательно прикрыла глаза. Сердце Софии забилось сильнее, неужели Уэстфилд со всеми своими служанками вел себя непристойно?
– Алиса, он ведь не…
– Вы о чем, мисс?
На щеках девушки выступили красные пятна.
– О нет, мисс! – Алиса покачала головой. – С прислугой милорд не позволяет себе ничего лишнего. Только не его светлость. Одна из горничных с нижнего этажа пыталась строить ему глазки. Господин велел ей собирать вещички, вот что он сделал, и, кроме того, миссис Бичем держит всех девушек в строгости.
София выдохнула с облегчением и открыла дверь. Итак, он сказал ей правду. Он хотел всего лишь отвлечь ее. Какая же она дурочка!
Час спустя Хейден постарался ничем не выказать свое недовольство, когда София вошла в утреннюю гостиную, а следом за ней, словно на поводке, шла Леди Оливия. Уэстфилд бросил утреннюю газету на круглый обеденный стол и посмотрел на настенные часы: «Проклятье, и это называется сиделка, разве можно отсутствовать столько времени».
– Почему не вы принесли мне завтрак?
Она показала на костыли, прислоненные к спинке его кресла.
– Я говорила вам, что если вы продолжите разгуливать, то мы никогда не поймем друг друга.
В комнате стало тихо. Вдруг Леди Оливия тихонько заскулила, повернулась кругом и, опустив хвост, потрусила из комнаты. София подняла свои изящно очерченные брови, явно намекая на то, что даже собака не хочет находиться в обществе графа.
Хейден приглашающим жестом указал на кресло справа от него, но эта упрямица даже не сдвинулась с места. О боже, неужели ей настолько неприятно разговаривать с ним?
– София, присядьте, пожалуйста.
С присущей ей внутренней грацией она присела на краешек кресла и чопорно сложила руки на коленях. Хейден с некоторым напряжением откашлялся.
– София, я хочу попросить у вас прощения за свои прегрешения.
Она слегка опустила ресницы.
– Я тоже прошу простить меня. Я повела себя в высшей степени непрофессионально и действительно вышла за некоторые рамки. Так что и вы меня извините.
Господи, она просит прощения? Если бы эта девушка только знала, какое удовольствие ему доставляют их столкновения. София собралась встать, но Хейден жестом попросил ее задержаться и спросил:
– Вы собираетесь наверх писать еще одно письмо?
Каждый день без исключений, сидя в уголке его спальни, она писала послание.
– Я подумал, что здесь вам будет удобнее, поэтому письменный прибор велел принести сюда.
– Сегодня утром я уже послала записку доктору Тримблу.
– Ага, так вы переписываетесь с Тримблом?
При упоминании имени доктора Хейдену хотелось зарычать.
– Я держу его в курсе вашего состояния. В письме я описываю внешнее состояние вашей раны, неприятные ощущения, которые вы испытываете, и прогресс в процессе выздоровления. Поначалу я сообщала о вашем настроении, но теперь я опускаю эту часть своего доклада.
– И почему же, позвольте узнать?
– По утрам вы всегда в одном настроении.
– Вы намекаете на то, что по утрам я далеко не душка?
– Пожалуй, да.