— Хочу извиниться за то, что использовал информацию против тебя, для своих целей. Мы с тобой похожи, Ара, в том смысле, что оба оппортунисты9. С моей стороны кое-что изменилось, и теперь я считаю свое дело срочным. Боевой ринг стал дополнительным бонусом, потому что мне нужно было выпустить пар.
Я скрещиваю руки на груди. Не столько удивлена предательством Дмитрия, сколько разочарована. Он, как ни странно, единственный человек, которого я могла считать союзником, хоть и с большой натяжкой. Общаясь с Дмитрием, я знала, что за фасадом плейбоя скрывается холодный и расчетливый мужчина.
И в одном он прав: мы оба ищем возможности. И если ради своих целей нам нужно использовать друг друга, мы так и сделаем.
Если я все еще жива, значит, информация, которую он передал Луке, не была для меня смертельной. Похоже, Дмитрий упустил некоторые детали, способные свести меня в могилу.
Мне хочется его ненавидеть, но я цепляюсь за мысль, что мы и дальше будем использовать друг друга ради собственных целей. Я это уважаю, потому что сделала бы то же самое с ним.
Я тяжело вздыхаю:
— Что ты сказал Луке?
— Во-первых, позволю себе интересное наблюдение. Я почти уверен, что Лука не собирается убивать тебя. Судя по тому, что я видел в пятницу вечером, он, похоже, очарован твоей ядовитой натурой.
Я фыркаю:
— Очень интересное предположение, особенно учитывая, что моя жизнь висит на волоске.
Уголки его губ медленно поднимаются в улыбке:
— Будто бы она не висела с того момента, как ты начала копать под семью Армани. Я всего лишь сказал ему, что ты хочешь узнать что-то о людях в масках и о двух ликвидациях, на которые ты пошла ради этого. Но на самом деле, сегодня я позвал тебя, чтобы предложить помощь.
— О, так ты все еще на моей стороне, да?
— А я разве был не на твоей стороне, Арабелла? Ты используешь обстоятельства, и я тоже. Ты хочешь что-то от этого партнерства и не остановишься, пока не получишь. Я ничем не отличаюсь. Так тебе нужна моя помощь или нет? Тебе ведь нужно, чтобы Иван вернулся, верно? Тогда Лука, вероятно, уедет в Италию вместо него?
Челюсти у меня сжимаются. Именно это мне и нужно, и я злюсь, что Дмитрий видит меня насквозь. Хотя, чему тут удивляться? Ему тоже это выгодно, только вот я уже не уверена, что конкретно он хочет от этой игры. Сначала я думала, что он просто хочет уничтожить своего отца, но, похоже, что-то изменилось, раз он решил ускорить ход событий.
Но он все еще мой единственный союзник.
В голове всплывает лицо Луки, и возникает незнакомый намек на чувство вины. Я подавляю его, возмущенная самим его появлением.
Ни за что на свете не позволю себе проявление чувств по отношению к Луке.
Все по-прежнему. Я зашла так далеко не для того, чтобы остановиться.
Я поспешно признаюсь, будто мне нужно выгнать из себя эти мысли, проговорить свои намерения вслух, чтобы не дай бог не дать слабину и начать жалеть Луку:
— Есть вероятность, что если Дарио ошибется, Лука позовет Ивана разбираться с братом. Не знаю, уедет ли он насовсем, но я готова рискнуть.
Что-то должно измениться. Потому что я меняюсь.
У меня есть только моя месть, напоминаю себе, как мантру. Пусть твердая решимость обвивает меня, как петля. Я не предам память о матери, как остальные. Не смогу отпустить ее, пока он не умрет. Я отказываюсь верить, что влюбилась в чудовище.
Дмитрий обдумывает мои слова:
— Помню, что раньше братья были близки. После смерти отца между ними возникла ощутимая пропасть. Так что Дарио может оказаться более уязвимой мишенью.
— Это мне уже известно, — шиплю я.
— Если отец уже заставляет тебя встречаться со свахой, значит, твоя свобода ускользает. Надеюсь, у тебя уже есть план?
— Да. Но, Дмитрий, я не собираюсь тебя впутывать. Поверь, так будет лучше — вдруг все пойдет наперекосяк.
Я обдумывала варианты и снова и снова возвращалась к этому решению. Чувствую крошечный оттенок сомнения. Сначала я думала, что это обычный расчет, трезвая оценка рисков. Но, сидя в этом кабинете, понимаю, что причина может быть другой.
Как только я решусь, пути назад не будет.
Мой план вступит в силу, и я устрою Армани сущий ад.
Я тут же прогоняю эту мысль, замечая в себе слабость.
Это не ошибка в расчете, а новый голос во мне, который защищает Луку. Я глушу его, заставляю замолчать в считаные секунды.
Дмитрий внимательно смотрит на меня. Интересно, замечает ли он мою внутреннюю борьбу. Даже если да, уверена, он видит и мою решимость.
Дмитрий, как я начинаю понимать, такой же дьявол, как и Лука. Единственное отличие — он умеет это скрывать лучше. Но я не могу отрицать, что, будь у меня возможность, я бы предала Дмитрия так же, как он предал меня. Но я не собираюсь втягивать его в это — риск слишком велик, меня точно прикончат, если поймают.
— Ну что ж, тогда сделай это как можно более разрушительно, — говорит он.
У меня нет сомнений — так и будет.
Я бью в его единственное уязвимое место.