Кот под кринолином

Она — мой билет на свободу, ничего более.

— Ну, закоулки — возможно. Миледи не пристало бродить по пыльным старым коридорам, а вот для мелкого кота они в самый раз. Что ж, значит, завтра? — наглость второе счастье. А первое — это когда знаешь, что за неё не огребёшь.

— А вашей напористости позавидует лев, ваша кошачья светлость! — королева чуть откинула голову, так, что уложенные локоны разметались по плечам золотистыми струйками. Такие резкие изменения от наивности до властности напрягали неимоверно. — Впрочем, мне нравится. Возможно, сударь кот, в этом мире возможно все… А теперь пора прощаться. Вы слышите, подданные уже вспомнили, что где-то тут у них была королева.

Вот это она правильно заметила, ведь эти курицы в разноцветных платьях настолько обнаглели, что целую ночь не вспоминали про свои прямые обязанности. Иногда мне кажется, что при нашем дворе фрейлин заводят не для королевы, а для короля. Но опять же, мне это на руку, мне всё это на руку.

— До встречи, Винсент, — и она легко развернулась, плеснув мне по ногам розовой пеной кружев. Всё же характер у неё вполне правильный, кошачий. Еще секунда и вдали замолкли пронзительные завывания фрейлин, к утру потерявших свою королеву.

* * *

Ривриен:

Как я и ожидал, леди Мариша в постели была прилежной, тихой и покладистой. Как положишь — так и лежит, старается, тихо и преданно мне в глаза смотрит. Короче, толку никакого, кроме приятных глазу округлостей, на которые я могу и через платье любоваться, например, на светских приемах. Так что с утра я поцеловал бывшую невинность, обещав принять активное участие в устройстве ее дальнейшей личной жизни. Не знаю, что она там себе напридумывала, а я лишь перебирал в голове молодых и неженатых, достойных вручения невесты прямо из-под короля. С золотой королевской пробой, пока что — единственной. Правда, через месяц-другой, с таким вот покладисто-старательным характером на малышке пробу ставить будет негде, ведь дольше чем на одну ночь она, как любовница, никого не заинтересует. Так что замуж, детка, срочно замуж.

Сегодня был черный понедельник, как я называл в шутку день сбора Малого Королевского Собрания. Шестнадцать герцогов должны были собраться в зале Совета сразу после обеда и, вплоть до ужина, делать вид, что их деятельность приносит пользу Объединенному Королевству. Самое главное, я просто обязан был находиться на каждом таком Собрании, потому что в мое отсутствие они могли напринимать гору тупейших законов. Чтобы понять это, мне хватило одного раза, восемь лет назад, когда я вдруг свалился в кровать с фивской лихорадкой. Люди от нее сгорают за два-три дня, даже одноликие могут не оправиться сразу. Мне же понадобился для выздоровления всего один день, но этим днем, по странному стечению обстоятельств, оказался именно понедельник. И во вторник секретарь герцога Баннимедойского положил мне на стол сразу двадцать новых законов. Двадцать, ляжку восточного скакуна им в зубы! Как будто специально готовились, как будто знали, что меня в этот день не будет… И напринимали такого… такого… что у меня вся грива дыбом встала! И в голове задымилось, потому что разум начал искать выход, ведь большинство законов почти полностью противоречили намеченному мною плану развития Королевства.

Да я потом три года выход искал из той задницы, куда меня один день лихорадки загнал, но выводов зато сделал целый торговый караван. И больше никогда, ни за что, как бы мне ни хотелось увильнуть и провести этот день иначе…

Единственное, что я себе позволял, это входить в зал Совета последним, строго за минуту до начала Собрания, и уходить первым, сразу после объявления об его завершении. Пусть наши с женой родственники рвут шерсть на голове, сколько им влезет, и обдумывают, как хитро провести мимо меня очередную законодательную глупость.

Да, у меня есть только право королевского Вето, равный со всеми шанс предложить на обсуждение свои законы и возможность участвовать в голосовании, опять же наравне со всеми. Юнцом я пользовался этими тремя дарами не очень умело, но за десять лет даже глупец наловчится, а я никогда дураком не был. «Опыт — сын ошибок трудных…»

* * *

Винсент:

Тонкие кружева белого тюля колыхались от пока еще теплых, но уже достаточно сильных порывов ветра. В воздухе разливался терпкий запах озона и влажности, хотелось свернуться клубком где-нибудь в отдаленном и уютном уголке, прикрыв нос пушистым хвостом — начиналась гроза. Но окна, ведущие в заветную комнату, увы, до сих пор были закрыты — бархатные шторы за стеклом казались коваными воротами и внушали трепет своей неприступностью. Время встречи уже давно прошло, и это, так же, как и будущая гроза, не добавляло спокойствия. Конечно, женщинам свойственно опаздывать, но королева отличалась удивительной пунктуальностью, и такая задержка невольно заставляла волноваться… почему-то именно за королеву.