Кот под кринолином

Секунда, и обессиленное тело раскинулось на покрывале, а потом несколько раз громко чихнуло. И шмыгнуло носом так по-детски, что мне одновременно захотелось его затискать, обцеловать и шлепнуть за то, что ходит в мокром, а потом болеет! Ужас!

Я его раздевала, вытирала, поила горячим вином с пряностями, которое приказала принести, а потом забрала у двери, не впустив служанку в покои. Та не удивилась — в такую погоду раньше я часто мерзла, хандрила и немного капризничала. Даже муж, как ни странно, знал об этом и по-своему реагировал. То есть вообще не появлялся возле меня и побыстрее выпроваживал в зимний дворец.

Сегодня пасмурное настроение явно выбрало себе новую жертву. Котенок старательно прикрывал глаза и «болел», но в последнее время, наверное, в связи с приближением третьего зверя, моя чувствительность выросла в несколько раз.

Кстати, для меня это стало очередным открытием, причем не всегда приятным. Я стала замечать вещи, на которые раньше просто не обращала внимания. Лицемерие фрейлин, запах секса от одной из самых чопорных поборниц морали, интерес придворных, часто не доброжелательный… Чужая похоть, радость, боль и обман — все вдруг стало проступать сквозь привычные маски.

Вот и сейчас я прекрасно видела, что котенок не столько простужен, сколько ему просто плохо.

На мои вопросы он отмалчивался, и я видела, как он с трудом сдерживает желание отвернуться. Что же случилось? Ладно. Попробую просто согреть, и не только тело.

Укутав раздетого котенка в пуховое одеяло, я устроилась рядом с ним, положив его голову себе на плечо и обняв одной рукой. Другой я тихонько перебирала густые, подсыхающие прядки его волос.

— Котенок, ты так нужен мне… не представляешь. Мне даже страшно. Мы на самом деле так мало знакомы, а я… у меня никогда не было никого ближе тебя. Это пугает, котенок… Ты так много мне дал, с тобой я стала другой. Сильной, уверенной. Даже с мужем.

Я замолчала, вглядываясь в непроницаемо темные глаза. Не в этом ли дело? Он так напрягся именно тогда, когда я вспомнила короля. А до этого лежал тихо, но те мельчайшие детали, которые в последнее время все виднее глазами тигрицы, говорили, почти в голос кричали, что он мне не верит. Почему?

Чуть помолчав и притянув Винсента к себе поближе, я продолжила:

— Оказалось, чтобы вспомнить о своей силе, мне нужно было всего лишь, чтобы ты мне об этом сказал. Ты сказал, что я прекрасна, и я поверила. Ты напомнил, что я королева, и я вспомнила! Я больше никогда не буду безвольной плаксивой куклой в чужих руках, Винс, и это ты… — я наклонилась и поцеловала его в в сок. — Это все ты. Даже с королем… Я больше не боюсь. Я десять лет была его тенью, обожала и плакала, а теперь… Я зла, ты не представляешь, как я зла, но в то же время… я смогу, заставлю его быть моим и не волочиться за каждой юбкой.

Еще один взгляд в эти недоверчивые, а теперь еще и удивленные глаза, и я продолжила:

— Это ты научил меня быть женщиной. Это с тобой мое тело научилось наслаждаться любовью и… схваткой. Я никогда этого не забуду и никому тебя не отдам!

Удивление в глазах выросло до изумления, а потом Винс вдруг отвел взгляд и спрятался, уткнувшись мне в шею:

— Прости… прости меня…

За что он просит прощенья? Хотя мне все равно.

— Я вас прощаю, сэр Королевский Кот! — захотелось как-то разбить напряжение и пафос между нами, чтобы он снова улыбнулся, чтобы… — Я вас прощаю, и награждаю Большой Королевской Наградой! — Важно так сказала, пряча смех в глазах, и чуть толкнула его на кровать, чтобы он лег навзничь. Потянула за край одеяла, разматывая кокон, который сама же соорудила.

— Большая Королевская награда заключается в том, что… маленький котенок будет лежать и получать удовольствие! — заявила я, прижимая его за плечи к кровати, а потом нежно проводя ладонями вниз, по груди, к поджарому, в симпатичных квадратиках мышц, животу.

Глава 5

Винсент:

Колеса кареты мерно поскрипывали, изредка подскакивая на небольших камушках. А большие камушки наверняка все уже успели убрать, как же, тут же сам его величество проедет! Наверное, умудрились даже дорогу подмести. Под кринолином было душно. Не спасала даже гладкая ножка со снятым башмачком, которая то и дело поглаживала меня по спине, иногда нежно зарываясь в мех и массируя.

А то и вовсе добавляла беспокойства. Ведь при каждом покачивании этой ножкой меня прижимало к полу. Не то чтобы я сильно жаловался, но вкупе с духотой это по-настоящему раздражало. Кошачье тело было напряжено и подрагивало от нетерпения, уже скоро, вот-вот. Усы воинственно топорщились, а клычки непроизвольно скалились. Поддавшись моменту, на очередной «пинок» ногой зашипел.

— Ваше величество, вы ничего не слышали странного? — раздался взволнованный голос фрейлины. Я испуганно сглотнул и забился в дальнюю часть подола.