Кот, который умел искать мины

– С-с удовольствием. – Марина шагнула вперед и тут же качнулась куда-то в сторону. Я поймал ее почти у самых реек, долженствующих изображать из себя ограждение, схватил за талию, притянул обратно...

– Ох, – она умудрилась извернуться и теперь стояла лицом ко мне. – Кажется... я немножко пьяна. Это ведь, – ее руки скользнули по моей груди и обвились вокруг шеи, – не страшно, правда?

– Конечно, нет, – отозвался я, прикидывая, хватит ли моего равновесия на смертельный номер – подъем по трапу с девушкой на руках. – Совсем-совсем не страшно.

– А я, – прошептала девушка, – тебе верю.

– Пойдем, – попросил я. – Нас... уже ждут.

К моему удивлению, под навесом на верхней палубе тоже располагался небольшой оркестрик. Трое молодых парней с гитарами, одетые в костюмы, которые я после недолгого раздумья классифицировал как псевдоиспанские. Что ж, учитывая разухабистые трели балалайки, доносящиеся снизу, это была весьма приятная неожиданность.

– А мы уже сделали заказ, – сообщила Арина, когда мы подошли к столику. – Не возражаете?

– Отнюдь. – Я взялся за спинку стула, осторожно покосился вправо – мне досталось место у самого борта, и рядом медленно проплывали лопасти колеса, с гулким плеском ударяясь о расцвеченную тысячами огней воду.

– Интересно, – неожиданно сказала Марина. – Это настоящие испанцы?

– А что?

– Было бы... здорово, – мечтательно сообщила девушка. – Я... люблю танцевать под их музыку.

– Не вопрос, – отозвался я, в очередной раз за вечер нашаривая в кармане изрядно похудевший кошелек. – Желание дамы – для кавалера закон.

Похоже, я тоже недооценил степень собственного опьянения, потому что вопрос: «Ребята, вы русский понимаете?», хоть и был, на мой взгляд, достаточно логичным, но задан был слегка заплетающимся голосом.

– Wir verstehen deutsch nicht, – отозвался один из них, высокий парень с длинными, забранными в «конский хвост» волосами. На правой стороне его костюма поблескивала вышитая серебром надпись «Эль Мариаче». – Et n\'est pas compris en francais aussi. Да и в своем родном испанском не очень. Зато вот с русским – никаких проблем. Чего надо-то, кореш?

– А сыграйте-ка, парни, – я многозначительно звякнул столбиком талеров, – что-нибудь этакое... ну, как у вас обычно просят? Чтобы душа развернулась и обратно свернулась.

– Угу, в трубочку, – хмыкнул «испанец». – Ты с девушкой танцевать хочешь, так? – Он как-то хитро сжал гриф и одним движением выдал замысловатый аккорд. – Сделаем. Для красивой пары и играть приятно.

Я даже не успел вернуться к столику – за моей спиной зазвенел, казалось, сам воздух, и гитарные переливы потянулись над черной водой.

– Вы позволите пригласить вас?

В ее глазах плясали бешеные чертики.

– С удовольствием.

Марина словно преобразилась после этих слов. Вместо вяловатой расхлябанности подпития в ее движениях появилась четкая, хищная резкость, и, глядя, как она идет на площадку перед эстрадой, я вдруг с кристальной четкостью осознал, что она умеет танцевать латиноамериканские танцы, и умеет хорошо. В отличие от меня, грешного.

– Не боишься?

– Я? С чего бы?

– Тогда держись!

Валентин Зорин, четверг, 17 июня

Остаток ночи запомнился мне плохо.

Мы летали над Москвой, и внизу проплывали томящим душу хороводом ночные огни – двойные черты улиц, пестрые пламена зазывной иллюминации, сигнальные фонарики мириад ковров, горящие негасимым светом купола церквей. В небе сияла почти полная луна, но ее серебряные лучи терялись в многокрасочном полыханье темного города, и только душа моя тянулась к ночному светилу и выла в тоске; мир расплывался, истаивая чудесной сказкой, и лишь запахи били в нос, точно тролли, – коверная пыль, от которой воздух в столице уже давно похож на мутную взвесь, и тысячи колдовских трав. Мимо промчалась стая ведьмаков на метлах с черными лакированными рукоятками; развевались на встречном ветру черно-зеленые шарфы, точно змеи. Один ведьмак, пролетая мимо, дернул за хвост своего знакомца-кота, и тот испустил оглушительный мяв – видно, пытался напугать пролетных, но добился только обратного эффекта. «Не дозволю котика тиранить!» – кричал, кажется, Серов и порывался набить обидчику морду, а сестры Валевич хором принялись его успокаивать, оставив меня за рулем. Потом афганец обмяк и едва не расплакался, бормоча себе под нос: «Понабежали, сволочи... м-мальчики с хогвартскими дипломами... растащили страну...»