Косыгин. Вызов премьера (сборник)

Здесь я хочу сделать небольшое отступление и упомянуть об одном факте собственной биографии. Меня назначили директором кондитерской фабрики «Ударница» (фабрика небольшая, но все равно столичное предприятие, мармеладно-пастильное – единственное в стране). И вот ко мне первый раз пришел главный бухгалтер, принес баланс и пухлой, холеной рукой начал показывать, где мне нужно расписываться. «Ну, – думаю, – ничего себе директор, если я баланс прочесть не могу. Да как же так? Он будет мне приносить, а я лишь расписываться? А что дальше? Нет, нужно учиться». И я пошла на городские платные высшие счетно-экономические курсы. На Трубной они тогда размещались. Сидела там с молоденькими девчонками-бухгалтерами я, директор фабрики. Мне, признаться, было стыдно, и я никому не говорила об этом, ни на фабрике, ни на курсах. Три года училась, и, когда мы приступили к реформе, я уж любой баланс читала, как музыкант ноты. Мне, конечно, было приятно сознавать, что я правильно тогда поступила.

Началась подготовка к реформе. Конечно, Алексей Николаевич по моему глубокому убеждению прежде всего сам, в себе выстрадал эту реформу. Он приглашал нас, директоров предприятий, советоваться, и мы обращались к нему по любым вопросам. Собирались, скажем, у него в кабинете. По одну сторону садились директора московских предприятий – Гриненко, Громов, Бородин, Сергучев и другие. Рядом были наши главные экономисты. По другую сторону – ученые. Скрывать нечего, были среди них и такие теоретики, которые в жизни ни одной накладной в руках не держали. Начинался разговор. Они свое, мы – свое. Алексей Николаевич всегда говорил «науке»:

– Подождите, вы потом будете подводить теоретическую базу, давайте сейчас послушаем тех, кому осуществлять реформу, они лучше знают все подробности производства.

Как известно, экономической реформе предшествовал широкий эксперимент, проводившийся в различных отраслях. Я считаю, что это было сделано очень разумно: предварительно, в течение года, заместитель председателя Госплана СССР А.В. Бачурин проводил с нами, директорами предприятий, специальные совещания-семинары. Причем нам было дано право вносить изменения в те или иные положения, документы предстоящей реформы. Через четыре недели мы снова собирались в Госплане и обсуждали принятое в прошлый раз решение, которое в течение месяца проходило проверку на предприятиях, и что-то в нем меняли, что-то усиливали. Например, основным вопросом был переход от показателя валовой продукции к показателю реализации. Но чтобы продукцию реализовать, она должна быть высокого качества; а в то время товаров еще было достаточно. Кроме того, необходимо было, чтобы деньги на расчетный счет приходили вовремя, потому что и тогда обязательность в отношении соблюдения сроков были у нас, мягко говоря, не на высоком уровне.

Как-то однажды на таком семинаре я выступила и сказала: предстоящая реформа касается всех – и легкой промышленности, и пищевиков, и отраслей промышленности группы «А». Но ведь это разные производства. Вот, допустим, на заводе имени Орджоникидзе сделали поточную линию за миллион рублей. На рынок или в магазин ее не понесешь, и ее отдают на ЗИЛ. Директор звонит Павлу Дмитриевичу Бородину и говорит: «Слушай, я тебе выставлю авизо, а ты мне заплати». Сегодня авизо, а завтра деньги уже на расчетном счету. А ведь мы, пищевики, свою продукцию должны всем людям продать. Так, у нас на «Красном Октябре» месячный план 15–16 миллионов рублей. И деньги эти мы должны со всей страны собрать.

Помню, Бачурин меня тогда спросил:

– А как быть?

– Очень просто, – ответила я. – Наши счета, счета пищевиков, делайте с отличительными признаками, хотя бы с какой-нибудь полосой. И если такой счет придет, к примеру, в хабаровский банк, чтобы там сразу поняли: он поступил от предприятия, которое работает в условиях эксперимента, и его счет надо сразу оплатить.