Косыгин

После этих слов Сталин поднял тост за женщину, которая определила судьбу Алексея Николаевича Косыгина. Потом разговор продолжался об их жизни в Ленинграде. Клавдия Андреевна рассказывала, как в начале 30-х годов, когда Алексей Николаевич учился в Текстильном институте, она работала в Кронштадте, в плавмастерских.

— Значит, вы, Клавдия Андреевна, морячка? — спросил Сталин. И когда адмирал Октябрьский, командующий Черноморским флотом, доложил, что крейсер «Молотов» к отплытию готов, снова обратился к ней:

— Ну, что, морячка, может быть, пойдете с нами в эскадре?

Клавдия Андреевна сдержанно возразила: моряки, мол, считают недопустимым присутствие женщины на военном корабле.

«Товарищ Октябрьский, — обратился к адмиралу Сталин, — может быть, команда сделает исключение, ведь Клавдия Андреевна — морячка!» Шутка была хорошо воспринята, и мама по трапу направилась на катер, а потом перешла на крейсер «Молотов» и всю дорогу провела в кают- компании.

Во время плавания Сталин и адмирал Октябрьский беседовали с командирами, командой крейсера. Папа рассказывал, что тогда ему было поручено улучшить экипировку моряков — форму, обувь, а также позаботиться о снабжении флота продовольствием.

Вскоре в газетах появились фотографии: Сталин, адмирал Октябрьский и Косыгин с моряками Военно-Морского флота. По этому поводу мама, натура очень эмоциональная и умевшая чувствовать обстановку, сказала при мне отцу: «Знаешь, Алеша, они тебе этого приближения не простят». И как в воду смотрела! В последующие годы Алексею Николаевичу Косыгину не раз приходилось встречаться с недоброжелательным отношением к себе некоторых членов Политбюро».

«…унекоторых руководителей партии и государства, — вспоминал Д. Гвишиани, — были причины для недовольства Косыгиным. Одних настораживало то, что его на какой- то короткий период приблизил к себе Сталин. Другим не нравились некоторые поручения, которые Косыгин получал лично от Сталина, например, такая неблагодарная миссия — разобраться с привилегиями членов Политбюро — не могла не вызвать их раздражения. Как рассказывал нам Алексей Николаевич, началось с того, что однажды на заседании Политбюро Сталин учинил разнос.

— Мне прислали списки с продуктовых баз, — говорил он, — в которых указано, сколько продуктов расходуется в семьях Молотова, Кагановича, Микояна и других. Это просто возмутительно — вместе с ними кормится и охрана, и вся обслуга. Причем все воруют и никто не считает. Поручим Косыгину разобраться с этим, пусть внесет предложения, чтобы ввести жесткий лимит.

В те времена члены Политбюро, имея сравнительно невысокую зарплату, получали практически бесплатно любое количество продуктов, но после вмешательства Сталина, поручившего Косыгину навести порядок, были установлены ограничения. Недовольство же влиятельных членов Политбюро пало на голову Алексея Николаевича».

Членов ПБ вождь приструнил сам. А как быть с остальной влиятельной публикой? Своею собственной рукой Сталин написал постановление «О суде чести при Совете Министров СССР и ЦК ВКП(б)» — принято 7 апреля 1948 г. (РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 19. Л. 36–37).Создавался Суд чести «в интересах укрепления партийной и государственной дисциплины, борьбы с проявлениями разложения и антигосударственными поступками, роняющими честь и достоинство руководящих советских и партийных работников». Контингент Суда чести — министры союзных министерств и их заместители, председатели комитетов при Совете Министров СССР и их заместители, начальники главных управлений при Совете Министров СССР и их заместители, секретари ЦК компартий союзных республик, председатели Советов Министров союзных республик и министры союзных республик. Председателя и четырех членов Суда чести назначало Политбюро ЦК ВКП(б), оно направляло дело в этот суд.