– И что, эта девица приревновала тебя к биг боссу только за то, что он помог тебе на сцену подняться?
– И подняться, и спуститься. А потом ещё шампанским угостил.
Про поцелуй Женя, расхаживающая по комнате, умолчала, как и про неприличное предложение мсье Роше. Зато во всех подробностях описала ужасы, что видела в подвале.
– Допустим, куклу кто-то туда принёс. Не так уж и странно, раз там склад барахла, – рассуждал друг, и от его голоса на душе становилось тепло, а тревога отступала под натиском логики. – Гитара, говоришь, с пятнами засохшей крови. А Бертин Роше умерла он черепно-мозговой травмы, верно?
– Угу. В распечатках Элен так и было написано. Прислать тебе фото текста?
– А он на русском?
– Ой.
– Да ладно, я и с твоих слов всё понял. Просто кто-то женушку твоего биг босса по голове долбанул.
– Гитарой?
– А почему нет?
– Макс, полиция бы наверняка это выяснила.
– Так может и выяснила. Но не факт, что слила все подробности журналистам. Может напрямую у босса спросишь?
– Ты дурак что ли? Как ты себе это представляешь?
– Ну ладно. В общем во всей твоей истории меня смущает только ворона. Откуда бы ей взяться в подвале. Может там окна какие есть, для вентиляции, например, и она залетела случайно?
– Не знаю, Максим, я не знаю, – вздохнула Женя и вдруг спохватилась: – Ой, я уже в музей опаздываю! Второй раз мадам Трюдо на конфеты не купится. Потом ещё позвоню. Пока!
Женя забежала в гардеробную.
Одевшись, Женя почти уже вышла из гардеробной, но одна мысль заставила её замереть на пороге. Она включила на телефоне фонарик и наклонилась, заглядывая под стеллаж.
– Твою же… инквизицию! – только и вырвалось у неё.
В музей она вбегала с твердой уверенностью, что домовой-таки существует. Потому что кроме обкусанного с одного боку круассана, оставленной еды под стеллажом не было. Осталось только уповать на то, что сущность приняла подношение и предложение дружбы. Но изрезанные вещи…
Перед внутренним взором тут же возник ворон, с упоением вкушающий плоть, а потом раздирающий лифчик своим огромным острым клювом.
Из архива доносился полный праведного гнева голос смотрительницы музея:
Закончив с нотациями, мадам Трюдо из архива направилась прямиком в кабинет, на ходу поздоровавшись с Женей.
Ближе к обеду Женя выгадала время, когда мадам Трюдо занялась посетителями, и направилась в архив, поговорить с Элен.
На стажёрке сегодня снова был джинсовый сарафан, тот самый, в котором она появилась здесь впервые. Эволюция её образов от кукольно-девчачих до вульгарных и от вульгарных до по-бертиновски пёстрых завершила свой цикл.
– Чего пришла? – голос Элен сочился желчью и ненавистью.
– Ты заперла меня в подвале… – начала было Женя заготовленную речь.
– И поделом тебе.
– Элен. Это низко. И глупо. И потом, ты могла причинить мне вред. Я имею в виду, если б со мной что-то случилось там, то тебе бы пришлось нести ответственность, понимаешь. Полиция, суды…
– Ерунда! Ну посидела ты там до утра и что с того?
Женя аж с мысли сбилась.
– У тебя же Макс есть. Зачем тебе Дуду? Зачем?! – на её глазах выступили слезы – Оставь его мне, Эжени!
– Он взрослый мужчина, а не вещь. Его нельзя делить или передавать из рук в руки.
– Не отдашь, значит? – девушка сжала кулаки в бессильной злобе.
– Элен, прекрати. Я на мсье Роше не претендую. Да и он не свободен. Пойми же ты, у него есть девушка.
– Какая ещё девушка?! Нет у него никого, я точно знаю!
– Не смотри на меня так. Это не я, уверяю. Её зовут Адель.
Элен удивлённо захлопала глазами.
– Адель? – растерянно переспросила она. – Что за Адель? Откуда? Я бы знала…
– Нельзя просто взять и влезть в чужую жизнь, – тем временем продолжала Женя образумивать девицу. – Тем более рушить чужие отношения отношения. Нельзя…
– Адель! Ах,
Женя вздохнула, чувствуя, что её терпение на исходе.
– Я с тобой по-хорошему поговорить пытаюсь, – предприняла она ещё одну попытку дипломатических переговоров. – Какими бы ни были твои желания, нужно думать о последствиях. Нельзя запирать людей в подвалах и уже тем более портить вещи. Вот изрезала ты мне лифчики и пижаму, и что? Полегчало?
– Нахрена мне твоя пижама сдалась? – возмутилась Элен. – Совсем сбрендила?
– Я знаю, что это ты. Можешь не отпираться.