Костры из лаванды и лжи

Бульвар Мирабо вновь заполонили туристы. Или может быть местные, которые под вечер выбрались из душных квартир и офисов, чтобы увидеться с друзьями за коктейлем. Женя вспомнила тот анисовый напиток, пастис, которым, посмеиваясь, угощала её Клэр. Как раз сейчас под балконом шли под руку две подруги, хохоча над какой-то неслышной ей шуткой. Яркие майки и летящие короткие юбки явно сообщали окружающим, что девушки не планируют этим вечером сидеть дома. А за ними…

Женя охнула от неожиданности и резко выпрямилась, привлекая к себе внимание проходящего мимо невысокого мужчины лет пятидесяти. Он поднял голову и недовольно посмотрел в её сторону, а затем огладил рукой куцую бородёнку и зашагал дальше, что-то бормоча себе под нос.

На мгновение Жене показалось, что это дядя Костя. Нашел её во Франции и сейчас ворвётся в квартиру, чтобы прочитать нотацию. Но нет, это был просто случайный прохожий, и глядя ему вслед, Женя не могла понять, почему приняла его за дядю. Какое-то мимолетное движение, может поворот головы, оттенок рубашки…

«Или угрызения совести!»

Расслабленное настроение тотчас пропало, и Женя вернулась в комнату, полная мрачных мыслей.

– Если Макс не передавал ему денег, которые я отсылала, на что же он жил всё это время? – разговаривала она сама с собой, меряя шагами небольшую гостиную. – Боже мой, он наверное считает меня полной скотиной! Так не может больше продолжаться…

Она бросила взгляд на часы.

«Еще не должен спать…»

Затем решительно схватила телефон и набрала их домашний номер.

– Частная магическая практика. Константин, – мягко завибрировал в трубке дядин голос. – Чем могу помочь?

Женя аж за спинку кресла схватилась, чтобы не упасть.

«А где  же «Слушаю!», такое резкое и привычное?»

– Алло? Говорите. Я вас слушаю!

«А, ну вот».

– Баловство! Час уже поздний!

Потом на том конце провода раздался сначала шумный выдох, словно дядя старательно боролся с недовольством, а потом вдруг прозвучало заискивающее:

– Елизавета, это ты? Проверяешь, да?

– Нет, это я, – наконец отозвалась Женя очень тихо.

– Инга?

«Какая ещё Инга?»

– Что случилось, лапонька? – теперь дядин голос щедро окрасился неподдельным беспокойством и нежностью.

– Лапонька?! Да что происходит-то? – случайно выпалила Женя вслух.

«Мне точно надо присесть…»

– Евгения?!

Перед её глазами, как наяву, встало дядино лицо с гневно нахмуренными бровями. Первым порывом было быстро нажать кнопку отбоя. Но вместо этого Женя закрыла глаза, тоже шумно выдохнула, пытаясь успокоить себя, и твердо ответила:

– Да, это я. Как поживаешь?

– Как поживаю? Как я поживаю?! Да неужели тебе интересно стало?!

– Дядя Ко…

– Ну надо же! Её французское величество решило снизойти до простых смертных. Вспомнила наконец о тех, кто с детства растил, кормил, одевал…

Желание бросить трубку выросло втрое.

– …образование тебе дал, за репетиторов платил, на работу устроил…

– А как у меня дела, ты узнать не хочешь? – Женя повысила голос, чтобы перекричать дядины причитания. – Кормил, одевал меня на мою же зарплату, разве нет?

– Девка бессовестная! – рявкнул Костантин. В трубке что-то громыхнуло, как будто дядя стукнул кулаком по ни в чём не повинному трельяжу. – Да как у тебя вообще наглости хватает! Сбежала, не сказав ни слова! После всего, что я для тебя сделал…

– Я написала записку…

– Записку?! Этот грязный клочок бумажки, которым даже подтереться противно?! – дядин голос гремел в трубке так, что, казалось, было слышно с магазине на первом этаже. – Я обзвонил все больницы, я в полицию обращался, думал тебя, дурищу бестолковую, кто похитил! А каким идиотом ты меня перед Тамарой и Леонидом выставила, а?

– Обо мне беспокоился? Или о том, что теперь самому работать придётся? – не осталась Женя в долгу, выплёскивая всё то, что долго копилось в душе. Всё, что она когда-то мечтала высказать дяде в лицо, но не решалась. – А заодно и дома убираться, продукты покупать, готовить себе, одежду стирать!

– Не смей меня деньгами попрекать! Ты…. Ты… – от неожиданного отпора он начал задыхаться. – Я тебя, ведьминское отродье, пожалел, по просьбе покойного брата принял, нянчился, сопли  тебе подтирал, пытался нормального человека вырастить! А мог бы в детдом сдать! Неблагодарная дрянь, вот ты кто!

Выкрикнув последнюю фразу, Константин Игнатьевич замолчал. В тишине было слышно, как тяжело он дышит, словно только что пробежал стометровку.

Женя вздохнула. Горькая обида переполнила сердце и теперь мелкими струйками вытекала наружу, капая на ковёр и прожигая в нём дыры.

– Ну какие ведьмы, дядя! Хватит детскими сказочками меня пугать, – устало произнесла она. – Я живу в Экс-ан-Провансе. Нашла родственников по маминой линии, и Катрин…

– Ведьма! – взвизгнул Константин. – Змея подколодная! Французская шлю…