Костры из лаванды и лжи

Женя почувствовала, как её тело обдало жаром, а сердце начало стучать где-то в горле. Она обернулась, бросила нервный взгляд на мужчину и замерла – он пристально смотрел на неё, судя по всему уже не первую минуту. Его пронзительные тёмные глаза в обрамлении густых ресниц прожигали насквозь, словно клеймили. Не отрывая взгляда, Эдуар подошёл и взял её за руку, и мгновенно электрический разряд пронзил Женю. Пробежал по кисти, предплечью, ударил в грудь и прострелил весь позвоночник. В ту же секунду она забыла и про Адель, и про домового. Да и вообще обо всём в мире – во Вселенной осталась только прикосновение Эдуара Роше.

Он чуть наклонился и свободной рукой медленно убрал прядь Жениных волос назад. На мгновение задумался, а затем потянулся к ней за спину и неторопливо снял резинку, расплёл волосы:

– Красивые… Зачем ты прячешь их в косе?

Эдуар неуловимо прикоснулся к её губам мягким поцелуем, медленно, нежно, совсем не так, как тогда в подвале. Женя почувствовала, будто становится невесомой. Казалось, ещё немного – и улетит в стратосферу, а потому она обняла Эдуара за шею, одновременно пытаясь удержаться на месте и боясь, что он прекратит поцелуй. Провела пальцами вверх и зарылась в его волосы на затылке. Он провёл рукой по изгибам девичьего тела и прижал Женю ближе, целуя напористей, жёстче, горячее.

С трудом оторвавшись от её губ, Эдуар тяжело выдохнул и прошептал:

– В этот раз я никуда не уйду, даже не надейся…

Это вернуло Женю к реальности, и она дёрнулась в его объятьях.

– Мой оленёнок, – он снова склонился и несильно прикусил её нижнюю губу. – Вот ты и попалась в лапы страшного волка!

Его горячий шёпот мурашками струился по коже, будоража каждую клеточку.

– Эдуар…

Она чуть слышно охнула, когда он подхватил её на руки.

– Эду…ар…

Он осторожно уложил её на кровать, нависнув сверху, заключив в клетку собственных рук. Женя напряжённо распахнула глаза, вглядываясь в его лицо, но не сопротивляясь ласковым движениям. Чувствовала, как её тело горит в тех местах, где Эдуар прижался к ней, и несмотря на тревогу, у неё перед глазами всё плыло от предвкушения чего-то прекрасного.

– Эду, я… У меня никогда… – она отвела глаза, а по щекам расползалось пламя стыдливого румянца.

Мужчина удивлённо приподнялся на локтях и окинул её изучающим взглядом.

– Эжени, извини за прямоту, но… ты девственница?

Женя сжалась и зажмурилась, как будто это могло скрыть её от мсье Роше. Ей было слышно, как он тихо хмыкнул, но затем сразу же нежно поцеловал её в уголок рта.

– Не бойся, я не сделаю ничего, если ты против.

– Я не против! – выпалила Женя, распахнув глаза. Она вцепилась пальцами в его плечи, удерживая на месте. – То есть… я…

От обрушившейся неловкости она вновь зажмурилась.

«Господи, если он сейчас встанет и уйдёт, я тут же соберу вещи и первым же рейсом улечу куда угодно, хоть на край света!»

– Ты прекрасна, Эжени, – прошептал он ей на ухо, обдавая кожу жарким дыханием. – Просто расслабься, не закрывайся от меня.

Невесомая дорожка поцелуев очертила изгиб её шеи и спустилась ниже, к ямочке между ключицами, а потом сменилась влажным прикосновением языка. Ощущения, до этой минуты неведомые, накрывали дрожью и страха, и желания.

Когда Эдуар потянул вверх её футболку, она послушно подняла руки, а потом сама потянулась к его майке. Где-то на задворках сознания шевельнулась мысль, что он сейчас рассмеётся, увидев её трусики с кошачьей мордочкой, те самые… Шевельнулась и угасла, расплавившись от жара глубоких поцелуев, от которых сбивалось дыхание, а с губ срывались тихие стоны.

Сжечь ведьму!

Женя уставилась на свои руки, провалившиеся по запястья в грязь. Холодная жижа обволакивала пальцы, забивалась под ногти и впитывалась в серые манжеты платья.

– Вставай, дурёха!

Кто-то обнял за талию и с силой потянул вверх. В нос ударил густой запах мужицкого пота, смешанный с дешёвым цветочным одеколоном. Женя почувствовала, как к горлу подступил спазм, и поспешила отстраниться от актёра.

– Благодарствую, – едва выдавила она из себя, совершенно сбитая с толку.

Утро холодной туманной дымкой ползло по влажной после дождя траве.

«А был дождь? Не помню».

Вереница людей в средневековых одеяниях змейкой тянулась по грунтовой дороге, на которой чётко выделялись две узкие колеи, оставленные, очевидно, деревянными колёсами телег. Женщины в тёмных или серых платьях из простого сукна шли, чуть приподняв подолы, но ткань снизу всё равно пропиталась грязью. Мужчины, наряженные под стать общему антуражу, поддерживали спутниц под локоть. В толпе были и дети разных возрастов. А одна из женщин и вовсе держала на руках младенца в дурацком чепце.

«Ну это уже слишком! Мало того, что квота на актёров раз в пять превышена, так ещё и детей привлекли!»