Костяной лабиринт

Внизу, в загоне, серебристый гигант, сидя на корточках, раскачивался из стороны в сторону, борясь с действием снотворного.

Воспользовавшись этим, Ковальски и Баако устремились к стальной двери, ведущей из Ковчега. Увидев бегущую добычу, остальные гориллы очнулись, привлеченные движением. Теперь, когда их вожак выбыл из игры, к ним снова вернулась уверенность.

Мария повернулась к молодой медсестре, которая уже помогала ей:

– Вы должны открыть эту дверь!

– Я не могу, – подавленным голосом ответила та. – Только не отсюда. Необходимо спуститься вниз и приложить ладонь к считывателю.

«А мы все заперты здесь».

Сраженная наповал, Крэндолл снова повернулась к окнам. Джо и Баако бежали к двери, увлекая за собой гибридов.

«Но они бегут не в ту сторону».

12 часов 17 минут

Нырнув в клетку, ведущую к двери, Ковальски услышал, как его окликнули по имени. Этот крик был наполнен настойчивостью и страхом, и Джо оглянулся.

– Я не могу отпереть эту дверь! – крикнула ему Мария. – Вы должны вернуться сюда!

Что-то выпало из окна, распутываясь вдоль стены.

Пожарный шланг.

Очевидно, Крэндолл хотела, чтобы они поднялись к окну.

«Легко сказать…»

Ковальски опустил взгляд на растущую стену шерсти и мускулов, которая собралась перед клеткой. Пробиться через эту толпу им с Баако было невозможно. Правда, Джо мог отвлечь внимание гибридов на себя, чтобы дать Баако возможность бежать одному, но он сомневался, что молодая горилла бросит его.

И тут Баако потянул Ковальски за руку, привлекая его внимание. Оттопырив большой палец и мизинец, он показал красноречивый знак.

«Оставайся».

И не успел Джо опомниться, как Баако заковылял прямо на стадо, осторожно ступая одной ногой. В самый последний момент ему удалось перепрыгнуть через надвигающихся горилл, ловко увернувшись от запоздалых попыток схватить его.

«Ну вот, а я-то думал, что он меня не бросит…»

Посмотрев на надвигающихся на клетку гибридов, Ковальски подергал дверь, но она оказалась заперта.

И тут пещера огласилась устрашающим ревом, который издал серебристый гигант.

Джо отступил к стальной двери, ища утешение в одной-единственной мысли.

По крайней мере, Баако удалось уйти.

12 часов 18 минут

Баако отбрасывает сломанную каменную палку и спасается бегством.

Мгновение назад он подобрал это орудие с пола и приблизился к чудовищу. Его дыхание было глубоким и ровным, а веки опустились на глаза. Не останавливаясь, Баако прыгнул к нему и со всей силой обрушил длинный камень. Дубинка раскололась о гребень над закрытыми глазами, заставив их открыться.

Раньше Баако хотелось, чтобы чудовище спало, но теперь ему нужно, чтобы оно проснулось.

У Баако за спиной звучит рев. Правая нога стреляет пронзительной болью, но он бежит на всех четырех конечностях. Ему нужно бежать быстро. Разъяренное чудовище гонится за ним.

Баако бежит не к маме… потому что мама в безопасности.

Он спешит к другому члену своей семьи.

12 часов 18 минут

Увидев серебристого гиганта, с ревом несущегося на него, Ковальски стиснул зубы, готовясь к худшему. Он никак не ожидал, что Баако внезапно перепрыгнет через сплошную стену обступивших клетку гибридов. Перелетев через огромных животных, молодая горилла приземлилась и устремилась прямиком в клетку.

Джо поймал Баако в свои объятия, однако инерция швырнула его о прутья стальной двери, выдавливая воздух из легких. И все же великан не выпустил своего волосатого друга.

За спиной у Баако гориллы-гибриды бросились врассыпную, освобождая дорогу серебристому вожаку, неудержимо несущемуся вперед, подобно товарняку. Все еще не пришедшее в себя от снотворного чудовище не смогло вовремя остановиться и с разбега налетело на дверь.

Ковальски вздрогнул от удара этой горы живой плоти о каменную скалу, испугавшись, что гигант раздавит их в лепешку. Но огромная обезьяна отлетела от стальных прутьев, своим бешеным ревом распугивая остальных гибридов.

Схватив Джо за руку, Баако потянул его к открытой двери.

Тот все понял.

«Уносим отсюда ноги, пока расклад в нашу пользу».

Они пробежали мимо оглушенного чудовища и дальше через беспорядочную россыпь испуганных гибридов. Однако Ковальски понимал, что долго такое смятение не продлится.

Он бежал, не обращая внимания на острую боль в левом боку.