Космополит в кафе

Следует целый абзац посвятить тому примечательному факту, что эту сцену можно наблюдать каждый вечер во многих нью-йоркских кафе. В долгих раздумьях о природе этого явления были поглощены литры разнообразных напитков. Многие довольствовались поспешным выводом, что в сумерки все южане слетаются в кафе. Овации «повстанческой» мелодии в северном городе действительно могут озадачить, но и у этой задачки есть свое решение. Война с Испанией, обильные урожаи арбузов и мяты, несколько неожиданных побед на скачках в Новом Орлеане и великолепные банкеты, которые устраивали члены Общества Северной Каролины из Индианы и Арканзаса, сделали Юг модной причудой на Манхэттене. Маникюрша непременно тихо пролепечет, что ваш левый указательный палец так напоминает ей палец джентльмена из Ричмонда, штат Виргиния. Ах, конечно; но многим леди сейчас приходится работать — война, знаете ли.

Когда играли «Дикси», откуда-то с воплем партизана Мосби[7] выскочил темноволосый юноша и начал неистово размахивать своей фетровой шляпой. Потом он продефилировал через дым к нашему столику, плюхнулся на свободное место и достал сигареты.

Вечер уже подошел к тому моменту, когда всякая сдержанность постепенно улетучивается. Один из нас заказал официанту три стакана «Вюрцбюргера». Темноволосый юноша улыбнулся и кивнул, подтверждая, что присоединяется к заказу. Я поторопился задать ему один вопрос, чтобы проверить мое предположение.

— Простите, — начал было я. — Вы случайно не из…

Кулак Э. Рашмора Колана обрушился на стол, и я замолчал.

— Нет уж, позвольте! — сказал он. — Вот именно этот вопрос я просто терпеть не могу. Какая разница, откуда человек родом? Разве можно судить о человеке по его почтовому адресу. Ради Бога, я видел людей из Кентукки, которые ненавидели виски, жителей Виргинии, которые не произошли от Покахонтас, выходцев из Индианы, которые не написали ни одного романа, мексиканцев, которые не носили бархатных штанов со вшитыми серебряными долларами, забавных англичан, расточительных янки, хладнокровных южан, недалеких уроженцев Запада и ньюйоркцев, которые были слишком заняты, чтобы остановиться на часок и посмотреть как однорукий зеленщик заворачивает клюкву в бумажные пакеты. Судите человека как он есть и не спешите обкорнать его по мерке какой-то там страны.

— Прошу прощения, — ответил я. — Но я спросил исключительно из праздного любопытства. Я знаю Юг, и, когда оркестр играет «Дикси», мне нравится наблюдать за людьми. Я постепенно пришел к выводу, что если человек аплодирует после этой мелодии с таким неистовством и не скрывает своей привязанности к Югу, то он неизменно либо из Секокоса в Нью-Джерси, либо отсюда, из квартала между лицеем на Мюррей-Хилл и рекой Гарлем. Я собирался проверить правильность моего наблюдения, потому и спросил этого джентльмена, когда вы прервали меня и изложили свою — надо признать более внушительную — теорию.

Теперь со мной заговорил темноволосый молодой человек, и мне сразу стало ясно, что его мысли шли по совсем иному пути:

— Мне хотелось бы стать береговичком, — таинственно начал он, — сидеть на веточке над долиной и петь «ту-раллу-раллу».

Это была полнейшая бессмыслица, так что я повернулся к Колану.

— Я двадцать раз объехал вокруг света, — рассказывал он. — Я знаю эскимоса из Упернавика[8], который заказывает галстуки в Цинциннати[9], и козьего пастуха из Уругвая, который выиграл пищевую викторину в Баттл-Крик[10]. Я круглый год снимаю квартиру в Каире, в Египте и в Йокохаме. На пороге чайного домика в Шанхае уже стоят мои тапочки, а в Рио-де-Жанейро и в Сиэтле знают, как приготовить мою любимую яичницу. Мы живем на чудной крошечной планетке. Зачем бахвалиться тем, что вы родились на Севере, или на Юге, или в старой усадьбе в долине, или на Эвклид-авеню в Кливленде, или на пике Пайк, или в графстве Фейрфакс в Виргинии, или в Хулиганс-флэтс, или еще где-нибудь. Мир станет только лучше, если мы перестанем трястись над каким-нибудь затхлым городишком или десятью акрами болота только потому, что нас угораздило там родиться.

— Вы, похоже, истинный космополит, — восхитился я. — Но, по-моему, вы недооцениваете патриотизма.

— Пережиток каменного века, — веско заявил Колан. — Мы все братья — китайцы, зулусы, англичане, патагонцы и жители излучины реки Ка[11]. Скоро мы истребим эту мелочную гордость своими городом, государством, областью, страной, и все станем гражданами мира, кем и должны быть.

— Но когда вы путешествуете по чужой стране, — упорствовал я, — неужели ваши мысли не возвращаются все время к какому-нибудь месту — дорогому вам и…