Космоолухи: рядом. Том 2

Она была уверена, что после «практикума» ее сразу отпустит. Собственно, ради этого она и взяла Дэна на «слабо», хотя обычно старалась максимально затянуть конфетно-букетный период. Когда же дело все-таки доходило до секса… Трикси прекрасно умела как доставлять удовольствие, так и получать его. В постели она всегда брала ведущую роль на себя, но даже с отключенными имплантатами киборгу приходится постоянно себя контролировать и ограничивать, иначе человек заподозрит неладное. В конце концов у Трикси возникало все то же разочаровывающее ощущение разных весовых категорий, и чувства быстро сходили на нет.

На этот раз все вышло наоборот.

С Дэном ей не пришлось ни притворяться, ни сдерживаться. Да, Трикси далеко не сразу удалось заставить его расслабиться, прислушаться к своему телу. Зато потом…

Человек неспособен так быстро и точно реагировать на мельчайшие изменения в состоянии партнера, подстраиваясь под него со слаженностью летящих бок о бок птиц. Киборг, даже самая продвинутая модель Irien, не может убедить разумного Bond’а, что действительно сливается с ним в экстазе, а не искусно имитирует это.

Трикси впервые поняла, что означает заниматься сексом вдвоем, а не за обоих. И это потрясло ее, якобы опытную искушенную женщину, не меньше, чем Дэна.

Тем обиднее было осознавать, что рыжий, скорее всего, действительно воспринял это как простой практикум, интересный прежде всего с технической стороны. Сколько раз сама Трикси вылезала из чужой постели и, с девяностосемипроцентной искренностью проворковав: «Спасибо, милый, это было очень круто!», спешила домой, за порогом сразу выкинув любовника из головы!

Трикси перевернулась на живот, уткнулась в подушку лбом и тихо застонала.

Кажется, она запуталась еще больше.

* * *

Полина спалила Трикси с той же легкостью, что и Тед Дэна, но трепаться об этом друзья не стали, а больше никто не догадался. Оба киборга делали вид, что ничего особенного не произошло, — ну, узнали друг друга чуть получше, на уровне «тесная работа в паре», и отношения между ними потеплели до приятельских. Претендовать же на что-то большее — дурная примета.

Полет продолжался.

Лаки быстро оправился от укусов шершней, и это происшествие его, похоже, ничему не научило. Он по-прежнему хулиганил, воровал еду и огрызался, но злиться на него, как раньше, у команды не получалась — сразу вспоминалась опухшая печальная морда, с которой Лаки провожал улетающий рой, и раздражение исчезало. Сам же вечно из-за своих фокусов страдает, дурачок!

Убивать людей, которые упорно отказываются давать ему такой повод, было неинтересно, и Лаки презрительно снес их в конец списка.

Сергей Петрович счел, что они с Вениамином если не пуд соли вместе съели, то ведро воды уж точно выпили, и теперь закадычные друзья. Стоило доктору присесть за стол с кружкой чая, как «киборг» был тут как тут, готовый развеять его грусть и печаль высокоинтеллектуальной беседой. Правда, домогаться от Вениамина диагностики Сергей Петрович прекратил. «Знаешь, дружище, ты только не обижайся, — заявил он в приступе откровенности. — Человек ты, конечно, замечательный, но судовой врач из тебя так себе: в киборгах не разбираешься, за медтехникой не следишь, половина уже сломана…»

Вениамину пришлось экстренно выбирать: так себе врач или о-го-го какой хам.

— Ну что вы, разве на правду обижаются! — «поддержал» друга Станислав.

Вениамин промолчал, но так многообещающе сузил глаза, что капитан стал очень бдительно следить за своей кружкой, — не шипит ли там, растворяясь, какая-нибудь «витаминка».

Впрочем, оказалось, что привыкнуть можно к чему угодно, даже к Сергею Петровичу. К концу недели доктор научился выслушивать «киборга» с благожелательным терпением, а то и искренним интересом, хотя теперь Станислав начал волноваться уже за психическое здоровье Вениамина.

— А вот и Маска! — сообщил Тед, когда корабль настолько приблизился к планете, что на максимальном увеличении стал виден характерный рисунок ее континентов.

Маска была жутковатая, скорее череп попавшего в аварию: нижняя половина бурого «лица», плавающего в розоватом океане, раздробилась и расползлась, да и верхняя заметно перекосилась. Несмотря на столь неприглядный вид, планета относилась к типу Б-1, и в легких скафандрах с респираторами на ней можно было вполне сносно жить. Терраформация вообще сделала бы из нее конфетку, однако тогда пошел бы быстрый и необратимый процесс разрушения многометровых слоев торфа, главного экспортного продукта Маски. Дегидратированный и стерилизованный, он использовался как ценнейшее удобрение и стимулятор роста земных растений, хотя в той концентрации, что на планете, выжигал их на корню. Поэтому решено было сперва выработать торфяники до упора, а уж затем создавать пригодную для человека биосистему.