Космический Рейнджер

Занавес отлетел в сторону. Управляющий удивительно быстро отозвался на сигнал тревоги, который Дэвид нажал перед тем, как покинул свой столик. Управляющий был низенький, полный, в чёрном тесном костюме консервативного кроя. Он явно был взволнован.

— Здесь что-то… — Он, казалось, съежился при виде неподвижно лежащего человека.

Оставшийся в живых посетитель говорил с истерической поспешностью:

— Мы обедали, когда у моего друга произошёл приступ. А кто этот человек, я не знаю.

Дэвид оставил свои тщетные попытки. Отбросив густые каштановые волосы со лба, он спросил:

— Вы управляющий?

— Я Оливер Гаспер, управляющий кафе «Верховное», — с удивлением ответил толстяк. — Кто-то со столика 87 подал сигнал тревоги, но столик пуст. Мне сказали, что молодой человек только что вбежал в нишу столика 94, и вот я здесь. — Он повернулся. — Пойду за врачом.

Дэвид сказал:

— Не торопитесь. Бесполезно. Этот человек мертв.

— Что?! — воскликнул второй и бросился к приятелю с криком: — Мэннинг!

Дэвид удержал его, прижав к столу.

— Спокойней. Помочь ему нельзя, а шуметь не нужно.

— Да, да! — быстро согласился Гаспер. — Нельзя расстраивать других посетителей. Но послушайте, сэр, всё же врач должен осмотреть этого беднягу, чтобы установить причину смерти. Я не могу допустить нарушений закона в своём ресторане.

— Мне жаль, мистер Гаспер, но в данный момент я запрещаю осмотр этого человека кем бы то ни было.

— О чём это вы говорите? Если человек умер от сердечного приступа…

— Давайте не устраивать бесполезных дискуссий. Как вас зовут, сэр?

Оставшийся в живых посетитель покорно ответил:

— Эжен Форестер.

— Ну что ж, мистер Форестер, мне нужно точно знать, что ели вы и ваш спутник.

— Сэр! — Маленький управляющий смотрел на Дэвида выпученными глазами. — Вы полагаете, что причина в пище?

— Я ничего не полагаю. Я задаю вопросы.

— У вас нет права расспрашивать. Кто вы такой? Я требую, чтобы этого беднягу осмотрел врач.

— Мистер Гаспер, это дело Совета Науки.

Дэвид обнажил внутреннюю поверхность запястья, загнув гибкий металлитовый рукав. В первое мгновение была видна только кожа, потом она потемнела и появился чёрный овал, внутри которого блеснули и заплясали желтые огоньки, образуя знакомый рисунок Большой Медведицы и Ориона.

Губы управляющего задрожали. Совет Науки — не официальный правительственный орган, но его члены зачастую значили больше, чем правительство.

Он сказал:

— Простите, сэр.

— Не нужно извиняться. Мистер Форестер, ответьте, пожалуйста, на мой первый вопрос.

Форестер пробормотал:

— Мы заказали обед номер три.

— Оба?

— Да.

— Были ли какие-нибудь замены?

Дэвид углубился в лежащее на столике меню. Кафе «Верховное» предлагало внеземные деликатесы, но обед номер три был одним из наиболее обычных на Земле: овощной суп, телячьи отбивные, жареный картофель, горошек, мороженое и кофе.

— Да, замена была. — Форестер нахмурился. — Мэннинг заказал на десерт марсливы.

— А вы нет?

— Нет.

— А где эти марсливы сейчас? — Дэвид когда-то пробовал их. Сливы, растущие в обширных теплицах Марса, сочные и бескосточковые, со слабым ароматом корицы, дополняющим фруктовый вкус.

Форестер сказал:

— Он их съел. А что, вы считаете?..

— За какое время до приступа?

— Примерно за пять минут, мне кажется. Мы даже не закончили кофе. — Он болезненно побледнел. — Они отравлены?

Дэвид не ответил. Он повернулся к управляющему:

— Что вы скажете о марсливах?

— В них не было ничего ненормального. Ничего. — Гаспер в волнении схватил занавес и лихорадочно скомкал, но при этом продолжал бормотать еле слышным шёпотом: — Свежая поставка с Марса, проверенная и одобренная правительством. Только за последние три вечера мы продали несколько сотен порций. Ничего подобного не случалось.

— Всё равно, прикажите исключить марсливы из меню, пока мы не проверим их вторично. А теперь, на случай, если дело не в них, пожалуйста, принесите какой-нибудь пакет, чтобы мы смогли забрать остатки обеда для проверки.

— Сейчас. Сейчас.

— И, конечно, никому об этом не рассказывайте.

Управляющий вернулся через несколько секунд, вытирая вспотевший лоб носовым платком. Он сказал:

— Никак не могу этого понять. Никак не могу.

Дэвид сложил в пакет пластиковые тарелки с остатками пищи, добавил то, что осталось от поджаренных булочек, закрыл вощеные чашки, в которых подавали кофе, и отставил их в сторону. Гаспер перестал непрерывно потирать руки и потянулся к контакту на краю стола.

Но Дэвид опередил его, и, вздрогнув от неожиданности, управляющий обнаружил, что его запястье крепко стиснуто сильными пальцами.

— Сэр, но крошки!

— Я их тоже заберу.

С помощью карманного ножа Дэвид собрал все крошки, острое лезвие легко скользило по невидимой поверхности силового поля. Самому Дэвиду не нравились подобные столешницы. Их абсолютная прозрачность вовсе не способствовала расслаблению. Обедающие, видя висящие в пустоте тарелки и чашки, испытывали напряжение. Приходилось слегка выводить поле из фазы, что вызывало непрерывное мерцание и создавало впечатление твёрдой поверхности.