Кошмар в августе

— Ну не знаю... Наверное, испугаюсь.

— Да я не о реакции тебя спрашиваю. Когда к тебе вернется способность размышлять здраво, о чем ты подумаешь?

Здравое размышление заняло секунд двадцать.

— Что кто-то вырядился в костюм динозавра.

— Правильно. И если, обернувшись сейчас...

Даша почти силком удержала голову на месте.

— ...ты столкнулась бы нос к носу с бронтозавром, то именно так оно и было бы. То есть не из-под земли он вылез и не с небес спустился, а кто-то надел такой костюм. Это и есть принцип Оккама: самое простое объяснение, как правило, является самым верным. — Полковник сделал нравоучительное лицо и подвел итог: — Так что если в доме что-то происходит, а потом исчезает человек, живущий в этом доме, то, скорее всего, он причастен к этому событию.

— Но домработница не могла не понимать, что первое подозрение падет именно на нее! — упрямствовала Даша.

Полетаев увел версию прямо из-под носа, и она не могла этого простить.

— Допустим, понимала. Ну и что из того? Чем лично ей это угрожало? Федеральным преследованием? Ведь даже если б наше государство оставило все дела и бросило все силы на поиск домработницы, разыскало ее и — о чудо! — доказало причастность к страшному убийству, что дальше? Посадить ее вряд ли посадят, а что твоя Юлька с ней сделает? Убьет? Выставит счет? Ерунда это. Через полгода уже все быльем порастет.

Версия полковника была убедительна с точки зрения здравого смысла, но он упускал из виду, что женщины живут по своей логике.

— Все правильно, но только ты забываешь, что эта Зоя не так сильна в юриспруденции, как ты. И потом, ты не знаешь Юлькин характер, а она знает. Знает, что та за своих рыб в землю закопает без всякого разбирательства. Кстати, Шувалова сразу заявила, что Паэгле домработницу убила.

Полетаев только плечами пожал.

— Да бога ради. Мне, честно говоря, вообще все равно.

— А мне не все равно, я за это хочу деньги получить.

— За что за это?

— За поимку преступника.

— И как ты собираешься это сделать?

— Очень просто. И Пантелеев, и Шувалова пытались через домработницу заполучить Юлькины разработки, и поэтому, возможно, дело не в рыбах, а именно в этих документах.

Полковник возражать не стал.

— Очень даже может быть! На то они и ученые, чтобы воровать друг у друга идеи.

— Тогда тем более надо эту Зою разыскать и допросить.

— Блестящая идея. — Полетаев попытался подняться. — Могу дать последний совет: обратись с заявлением в милицию и...

Даша почти силком усадила его обратно.

— Я этого сделать не могу, я эту Зою в глаза не видела. А Юлька этого делать не станет. Слушай, может, тебе попробовать?

— Мне? — Полетаев поперхнулся. — Мне-то с какой радости?

— Ты же обещал помочь.

— Я не обещал, а сказал «может быть, если будет время».

— Ты же в отпуске, чем тебе еще заниматься-то?

— Ну знаешь!.. — Возмущение так и лезло из всех щелей сшитого на заказ костюма. — Да чем угодно. С девушками на свидания ходить. Все лучше, чем о дохлых рыбах часами разговаривать.

Даша примирительно похлопала его по руке.

— Во-первых, ты для девушек уже старый, во-вторых, если уж тебе настолько приспичило, то, так и быть, могу тебе отдаться...

Полетаев сердито выдернул руку.

— Мне «так и быть» не надо. «Так и быть» предлагай кому-нибудь другому. Ни стыда, ни совести.

— Слушай, Палыч, для тебя ведь это пара пустяков, — продолжала канючить Даша.

— Если это пустяк, тогда дойди до ближайшего отделения милиции и напиши заявление.

— Ты же знаешь, у меня его не примут.

— У тебя?! — Полковник заухал, словно филин.— О-хо-хо! Хотел бы я посмотреть на того бедолагу, который тебе откажет.

— Хватит упражняться в остроумии! — взорвалась Даша. — Так поможешь или нет?! В конце концов сколько я для тебя сделала...

— Об этом лучше не вспоминай. Сделала она для меня! Ты всю мою карьеру чуть коту под хвост не спустила.

— Значит, дерьмовая у тебя карьера! Хорошего работника никто не уволит...

— Так поэтому меня и не уволили!

Даша схватила сумочку:

— Последний раз тебя спрашиваю: поможешь или нет?

— Ну ладно, — отмахнулся полковник, — успокойся, попробую. — Видно было, что ему этого страсть как не хочется делать. — Но не из сострадания к тебе, а исключительно из любви к животным. — Он достал из кармана телефон, отстегнул от него прозрачную пластмассовую палочку и что-то чиркнул на экране.

Даша смотрела с подозрением.

— Ты хочешь сказать, что так можно что-то записывать?

— Я ничего не хочу сказать. Но вообще-то техника далеко ушла вперед. Сообщи полное имя домработницы, дату и место рождения, особые приметы...

— Откуда я могу их знать! — возмутилась Даша. — Я же никогда ее не видела! Знаю только, что зовут ее Зоя, фамилии, отчества не знаю. Но есть две приметы: она была полной и хромала.

— На какую ногу? — без особого интереса спросил Полетаев. Судя по всему, он думал о чем-то своем.

— Не знаю. Но то, что хромала, — точно.

— Понятно. — В голосе полковника по-прежнему никакой радости не ощущалось. — С сегодняшнего дня постараюсь примечать всех хромых и толстых. И ребят попрошу, авось кто увидит.

— Опять остришь?

— Да какое там...

Глава 21